– Сергей тебе не рассказывал о нем? – Лена встала, взяла с журнального столика салфетку, вытерла ею слезы и высморкалась. – Это дрянная история. В общем, Сергей с Димкой участвовали в зачистке какого-то кишлака и, сами того не замечая, выдавили на гору банду. А там, на склонах, уже были подготовлены огневые позиции. И вот эта банда начала сверху обстреливать наших ребят. Там половина роты полегла…

Лена открыла дверцу шкафа, вынула оттуда начатую бутылку мартини.

– Давай выпьем? – предложила она. – Я не могу, у меня просто сердце разрывается…

Подавив новый прилив слез, Лена продолжила:

– Наши ребята запросили помощь, но артиллерийский корректировщик передал ошибочные координаты. И гаубицы дали залп не по горе, а по кишлаку. Несколько домов взлетели на воздух. В том числе и тот, в котором жили родственники Баргиша, местного авторитета. Он здесь, в Москве, целую сеть игорных клубов держит… Ну вот, Димка уволился, приехал домой, и тут началось. Посыпались звонки с угрозами. Какие-то люди обещали всю нашу семью вырезать в отместку. Димка меня с детьми в деревню отправил, а сам начал искать выходы на этого Баргиша. Он страшно рисковал! Но все-таки встретился с ним. Они очень долго, очень трудно разговаривали, и Дима все-таки убедил его, что ни он, ни его товарищи не виноваты в гибели родственников Баргиша. И проблема вроде как была снята.

Она выпила полный бокал и, терзая его в пальцах, опустила глаза. Ольге показалось, что Лена мучительно подыскивает слова, какими можно было бы пересказать самое главное.

– И вдруг… Оля, я ничего не хочу сказать, я не знаю, что произошло с Сергеем. Но Дима почему-то решил, что в него стреляли по приказу Баргиша. Вчера вечером Дима поехал с ним на разборки. И не один, а целую толпу ребят с собой взял… И вот кто-то пустил слух, что бывшие спецназовцы идут громить вещевой рынок. К ним немедленно примкнула целая банда скинхедов. И там ужас что началось! Арматурными прутами убили несколько человек. Диму арестовали в числе первых и предъявили обвинение в организации массовых беспорядков. За это могут дать десять лет…

Лена снова заплакала. Ольга окаменела. «Что ж я натворила! – подумала она, медленно осознавая масштабность и драматизм событий, косвенной причиной которых стала ее ложь. – Если бы я рассказала, что стрелял Глеб, Дима не пошел бы на разборки с этим Баргишом и ничего бы не случилось…»

Она чувствовала себя так, словно опять была на допросе у следователя. Лена, несчастная Лена даже не догадывается, что Ольга вся соткана из лжи, что Ольга вовсе не переживает с ней за судьбу Димы, а думает о том, как еще глубже, еще надежнее упрятать свою тайну. Она изо всех сил старается показать, что шокирована известием. Она пытается сказать какие-то ободряющие слова. Она прикладывает все силы к тому, чтобы ее лицемерие осталось незамеченным.

– Я буду звонить, – сказала Ольга и положила конверт с деньгами на стол. – Держи меня в курсе дела.

Лена на пороге квартиры порывисто прильнула к Ольге, обняла ее и снова расплакалась.

– Что теперь будет? – прошептала она, глотая слезы. – Проклятая, проклятая война! Нет ей конца…

Сергей будто чувствовал ее приближение. Он не спит, смотрит на дверь, и, как только она входит, его глаза наполняются счастьем.

– Олюшка, – шепчет он.

Она кидается к нему, роняет розы на одеяло, падает на колени и прижимается к его горячим и сухим губам. Он гладит ее волосы, вытирает ее слезы.

– Как ты себя чувствуешь, Сереженька, милый?

– Хорошо…

– Какой ты худой… как скелет…

– Ты не плачь… Уже вся подушка мокрая…

– Я тебе принесла куриный бульон, немножко колбаски и креветок.