|
Это мне-то на пятом десятке начать чужой язык учить, каково, а? Ты вот попробуй в свои мозги закостеневшие вбей хотя бы английский, так чтобы на нем реально разговаривать? Что головой мотаешь, слабо? Так это мелочи. Дальше хуже началось, по мелочи, исподтишка травить стали. Ты, думаешь, каково это жить в стране, где памятнике Бандере, да Мазепе ставят, где детям в школе рассказывают, что оказывается это русские всю жизнь украинцев в рабстве держали, да тиранили. Газету откроешь, телевизор включишь, везде одно и то же, опять новые пакости москали им устраивают. Газа нет, так то, москали, нам газ не дают, экономика в развале, так то опять москали нам гадят. А что же нам, русским, что здесь живут делать? Повеситься коллективно что ли от чувства вины? Иди, поживи вот так, когда ни за что, ни про что тебя каждая собака помоями облить готова, только за то, что она вишь ты, по-украински без акцента разговаривает, а ты хоть и сдал экзамены, все равно язык коверкаешь… Одна надежда и была, на вас, на Россию, что поможет, что вразумит уродов, если не словами, то хоть бы хорошим пинком. Ну и где оно это вразумление? Кто из вас чем нам помог?
— Ну знаешь, я за своих президентов и правителей не отвечаю, — попытался вставить слово в монолог сослуживца Севастьянов. — Что?! — гаркнул вдруг в голос Померанец. — Не отвечаешь?! А кто? Кто тогда за них отвечает?! Я уж не спрашиваю, кто их у вас выбирал! Знаю, глупый вопрос. Ты мне другое скажи, вот лично ты, что сделал, когда прессовали русских в Крыму, когда шла вся эта оранжевая чехарда? Небось вышел на улицу и требовал от правительства вмешаться и защитить соотечественников, да?! Ах, нет! У телевизора сидел, пивко посасывал?! Еще и злорадствовал небось, так их уродов, не хрен было отделяться, получайте теперь! А потом заявляешь, что это я тебя предал? А ты где был когда меня ребятки из «беркута» по почкам дубьем лупили, а? Молчишь? То-то… — А что ж ты уехал тогда? Оставался бы в России, или на худой конец вернулся бы назад, коль так плохо у вас в незалежней! — запальчиво выплюнул в лицо собеседнику Севастьянов. — Ха! — Померанец в гневе всплеснул руками, чуть не сшибив на пол заветную бутылку. — Иди, вернись, попробуй! Или ты законов об эмиграции в глаза не видел, или ты, брат, полный и законченный идиот. Да к вам в Россию только чучмеки беспрепятственно эмигрируют, по упрощенной схеме. А русский из-за рубежа скорее лоб себе расшибет, чем реально вид на жительство получит! — Ладно, понял я, — скрипнул зубами Севастьянов. — Другое неясно. В Грузию ты чего полез? С Россией что ли счеты сводить, за то что не заступилась, когда тебя по почкам охаживали? — Дурак ты, братец, — как-то внезапно, словно выпустили из него вдруг воздух стух Померанец, лапнул бутылку, добивая остатки «Стрелецкой» и шумно занюхав пойло рукавом продолжил неожиданно трезвым и ясным голосом. — Мы ведь туда не просто так подались. Нужда приперла. Мне на службе четко сказали — либо туда, либо отставка без пенсии, уж к чему придраться нашлось бы, только захоти. У Маркухи вообще полный край был, семью кормить нечем, его деньгами подписали. Ну а Гром ты сам знаешь, по жизни, в каждой жопе затычка, тому только дай подраться наплевать с кем. Он, кстати, особо и не хотел, если честно, я его попросил… Да и не думали мы всерьез, что русские осетов защищать полезут, понимаешь, психология такая, раз уж вы нас, славян, вот так на растерзание кинули, так за этих черножопых точно не впрягетесь… А оно видишь как вышло… Ну а война, сам понимаешь, дело такое — не ты, так тебя… Так что когда время стрелять пришло, уже не до рассуждений о славянском братстве было. Небось те, что в воздухе были, тоже долго не думали бы, прежде чем нам ракету засандалить. Просто ловчее мы оказались, удачливее… Вот и весь грех. |
