— С языком? Никак прикусил? — продолжал издеваться Севастьянов, уж больно забавен был сейчас по-детски обиженный квадратноплечий бугай Померанец.

— Ага, прикусил! — со злостью выдохнул тот. — Еще с рожденья! Ну не даются мне ихние «поляницы» и что там еще…

— Ладно, брось, — спохватился, чувствуя, что задел друга за живое Севастьянов. — Пойдем лучше, покажешь свое хозяйство.

— Во! — разом просветлел лицом Померанец, хитро подмигнув Севастьянову. — А ты никак моих птичек принимать будешь?

— Ага, размечтался! — безжалостно осек его подполковник. — Сначала их таможня примет, а потом уж наши с базы. Я к твоим ракетам и на пушечный выстрел до этого не подойду. Не моя епархия!

— А чего тогда пришел? Повидаться?

— Скажешь тоже. Я и не знал, что ты с караулом приехал. Нет, брат, приставили, понимаешь меня специально за вами присматривать.

— Не понял…

— А чего тут понимать? В режимной части, где между прочим и опытные образцы новейшего оружия могут оказаться, в самом ее, понимаешь центре, находятся иностранные граждане. Больше того, военнослужащие иностранной армии. По крайней мере один из которых является специалистом как раз в области зенитных ракет, — при этих словах Севастьянов значительно глянул на хлопающего глазами Померанца и закончил сурово сдвинув брови. — Тут любой поймет, что дело не чисто. А значит, нужно принять к этим наглым иностранцам меры. Например, приставить к ним для присмотра сурового и непоколебимого тюремщика с правом немедленного расстрела любого, кто попытается осуществлять шпионскую деятельность.

— Витоха, ты чего? — только и смог из себя выдавить опешивший от этой тирады Померанец, беспомощно разводя руками.

— Да, ладно, расслабься ты! — довольно ткнул его кулаком в бок Севастьянов. — Просто положено так, знаешь же. Иностранцы должны быть под присмотром. Мало ли. Так что есть приказ, охранять вас тут до утра и не разрешать покидать территорию рампы. Только и всего.

— Это че? Значит опять сухпай хавать… — разом загрустил Померанец.

— Вот-вот, — кивнул Севастьянов. — Причем едоков у вас сегодня будет на одного больше. Догадываешься кто этот один?

— Да это-то ладно, — махнул рукой украинский подполковник. — Там этой тушенки один хер еще целый ящик, давно уже в зубах навязла…

Тушенки действительно оказалось вволю, да и устроились караульщики в теплушке со всем возможным в подобных спартанских условиях комфортом. Внутренности вагона имели вполне обжитый и старательно окультуренный вид. На крепко сбитых деревянных нарах, разместились одинаково серые набитые настоящим пухом натовские спальники. Подле сооруженного из ящиков стола притулились сколоченные из гладких оструганных досок скамьи. Сумки и рюкзаки с вещами и продуктами аккуратно сложены вдоль вагонной стенки. Дальний угол деликатно прикрыт брезентовой ширмой. А прямо посреди теплушки весело потрескивает плюясь безобидными искрами самая настоящая печка буржуйка. Даже в эпоху космических полетов и нанотехнологий ничего более уютного и удобного для обустройства нехитрого солдатского быта так и не придумали.

Кроме Померанца в теплушке обнаружились четверо сумрачных контрабасов при ремнях и полном боевом снаряжении, да совсем лопоухого вида лейтеха — начальник караула. Едва войдя в распахнутую дверь Померанец грозно рыкнул на личный состав и поднялась деловитая суета, всегда предшествующая даже самому немудрящему банкету. А встречу старых друзей всенепременно полагалось отметить. Севастьянов удобно устроившись на широкой скамье с удовольствием наблюдал за тем, как служивший столешницей щит из досок стремительно преображается, превращаясь в уставляемую шкворчащими жиром пайковыми банками, железными мисками и кружками скатерть самобранку.