Бекки Алберталли. Чего ждет Кейт
Увертюра
Вот и финал, как ни крути. Сейчас, когда занавес опущен, сцена словно превратилась в другую планету. Планету хорошо освещенную, уставленную гигантскими пенопластовыми декорациями; и обитали на ней только мы с Энди – и Мэтт. Мэтт с плаката. – Сейчас или никогда, – шепчет Энди, но не делает ни шагу. Я тоже. И мы продолжаем стоять в тени Одри II из папье маше. Нет ничего печальнее момента, когда пропадает влюбленность. И это был не тот случай, когда мечтаешь о своем краше с безопасного расстояния. Нет, я и Энди с этим парнем даже разговаривали. Обменялись миллионами слов во время множества прекрасных встреч. Уже немало, учитывая, что Мэтт из породы тех красавчиков, при виде которых у нас обычно пропадает дар речи. У него лицо будто из прошлого, светлые волосы и розовые щеки. Брэнди – наша общая подруга – коллекционирует сувениры с символикой Coca Cola, и, клянусь, Мэтт – просто копия парня с винтажного плаката, который висит у нее в ванной. Отсюда и прозвище. На плакате написано: «Я утолю вашу жажду». Но нашу жажду ему не утолить. Все сложилось как в клипе Аврил Лавин. Мы – младшие консультанты по театру. Он – наш преподаватель по вокалу, местный красавчик. На целых шесть недель Мэтт стал главным светилом нашей персональной солнечной системы. Вот только живет он через дорогу от лагеря: в Ментоне, штат Алабама. Это примерно в сотне километров от Розуэлла, штат Джорджия. Так что Энди прав. Сейчас или никогда. Глубокий вдох. – Эй, слушай, Мэтт… Клянусь, я прямо чувствую молчаливое и удивленное одобрение Андерсона. «Ну ты даешь, Гарфилд». Я это сделаю. А ты придумай что то свое. Я прочищаю горло. – В общем… Мы хотели попрощаться… И… Ну… Спасибо. Мэтт опускает нотный лист в свой шоппер и улыбается. – Спасибо? За что? – За уроки вокала. И все такое. – Ах, Кейт! Тебе спасибо. Был рад с вами познакомиться. – Мэтт закидывает сумку на плечо, и я вижу едва заметное движение в сторону двери. Уход со сцены. Черт. Тогда я должна… – Мы можем сделать селфи? – выпаливаю я. Неловко неловко неловко. Голос бы еще не дрожал, было бы совсем хорошо. Ну и конечно, Андерсон, чувак, если хочешь вмешаться, сейчас самое время. – Конечно, – говорит Мэтт. – Давай. Что ж. Мы сходимся, пытаясь уместиться в кадр, занавес щекочет нам спины – и я вытягиваю руку вверх под углом, как меня учил Андерсон. Все улыбаются. Точнее, я то только пытаюсь: губы дрожат от волнения. Но оно того стоит. Даже если на снимке я буду выглядеть восторженной фанаткой, оно того стоит. Рейна и Брэнди требовали документально зафиксировать милую мордашку Мэтта с плаката, а инстабанда , видит бог, не сдается никогда. Но эту фотографию я сделала не для своей банды. Не только для них. Рейна и Брэнди, если честно, просто посмеются над тем, что у нас с Энди опять один краш на двоих. Послушать Рейну, так мы с Энди «попали в одну сеть» – проще говоря, у нас созависимые отношения. Оказывается, все вокруг уверены: люди должны влюбляться по отдельности и самостоятельно. И да, Рейна так налегает на курс психологии из расширенной программы, что уже сама практически лицензированный психолог. Но кое чего ей не понять. Дело ведь не в Мэтте. И не в Джоше, которым мы увлеклись прошлым летом и у которого был своеобразный взгляд на завтраки. Не в Александре – он был еще годом раньше и очень гордился тем, что родом из Мичигана. Вся эта история не о них. Она обо мне и Андерсоне. О планах, которые мы строим в каморке с реквизитом, о том, как иногда даже в коротком взгляде можно прочитать слишком много. |
