Волосы у меня тогда были настолько длинные, что час ушел только на попытки их высушить и выпрямить. Я оделась под стать Элле – если бы она покупала вещи во второсортных торговых центрах, разумеется: белая блузка в крестьянском стиле, голубая юбка в пол, широкий пояс. Концерты проходили всегда в одно и то же время по пятницам. Но на генеральную репетицию в костюмах мы собрались днем, в школе. Я так нервничала, что маме пришлось дважды играть вступление. Сначала у меня дрожал голос, но я закрыла глаза и продолжала петь.

И произошло то, что всегда происходит с песнями. Она завладела мной. Выпихнула из водительского кресла. Я была Фредди Меркьюри, и я была Эллой, и даже немного Рейчел из «Хора» и никогда в жизни не чувствовала себя такой красивой. После первого припева я открыла глаза и увидела Эрика. Первый ряд, прямо по центру. Свет был приглушен, поэтому понять выражение на его лице я не смогла. Но он не спал, не перешептывался ни с кем и даже не печатал, в отличие от сидящей рядом Миры Рейнольдс. Эрик внимательно слушал. А когда я закончила, он хлопал и свистел.

Меня буквально разрывало от восторга.

Остаток дня я парила по коридорам, преисполненная чувства тихого триумфа. Банде я ни слова не сказала. Но могла легко представить, как Эрик идет в наш класс и пытается объяснить все друзьям. «Ее голос. Думаю, я влюбился».

Весь день я ждала его сообщения. Мы никогда раньше не переписывались. Но вдруг он знает кого то, кто знает кого то, у кого есть мой номер. Может, он найдет меня. Подпишется на мой инстаграм . Забавно: я даже не помню самого концерта. Помню только, как стояла за кулисами, снова и снова проверяя телефон.

Ничего. Ничего. Ничего.

Но стоило нам оказаться дома, Райан нырнул за мной в комнату. Я сразу поняла: что то не так. Он передал мне свой телефон, открытый на странице Миры.

Там была я.

Во всей своей тринадцатилетней красе: блузка выбилась, в волосах «петух», которого я не заметила. Ракурс тоже был выбран максимально неудачный: под углом, снизу, – так что я выглядела как оживший персонаж того мема с фронтальной камерой. Тщательно выверенные модуляции «как у Эллы» на поверку звучали как голос шестилетки – очень высоко, а еще в нем слышны были типичные для девочки из хора округлые гласные и преувеличенно четкие согласные.

Запись собрала уже тридцать два комментария.

«Фу, лол»

«видел это вживую, ну нифига же себе»

«ОРУ»

«Это сестра Райана гарфилда??»

«Что у нее с лицом на 32 секунде? Хаха»

«неловко жесть, не могу смотреть»

– Комментарии не читай, – сказал Райан, выхватывая телефон.

– Мира сняла, как я пою? – Слова давались мне с трудом.

Райан молча показал подпись к видео.

«Спасибо моему виртуальному дружку @sirEricGeneric за этот несомненный шедевр мирового кинематографа».

Все замерло.

Виртуальный дружок. Эрик Грейвз.

– Не переживай из за этого, ладно? – неловко пробормотал Райан. – Там всего 103 просмотра.

– Это видело больше сотни человек?

Помню, я едва могла дышать. Помню, гадала, можно ли выплюнуть в приступе тошноты собственное сердце.

– Все не так уж и плохо, – сказал Райан.

Я не ответила.

– Я серьезно, звучание было…

– Боже, просто молчи.

Райан умолк.

Я свалилась на кровать, скрестив руки на груди, в позе трупа.

На следующий день кто то завел новый аккаунт в инстаграме : «Кейт Гарфилд поет». Весь профиль состоял из уродливых скриншотов с видеозаписи Эрика. Квадрат за квадратом: моя челюсть постепенно открывается, губы сжимаются, глаза наполовину закрыты. В описании была только строчка «Я немного умерла».