— Ты подумай хорошенько, Контего. Ты, похоже, человек предусмотрительный и смышленый… почему не заначить в рукаве козырной туз? Если ты выберешься из передряги — о чем беспокоиться? Если тебя поймают, я всегда смогу сказать, что ты за меня заступался. Есть разница между тем, повесят тебя или нет?
Контего поднялся на ноги.
— Ну что ж, — отозвался он, улыбаясь краем губ, — я одно признаю — разница весьма существенная.
Судя по полной луне, было уже около десяти. К этому времени все, о чем рассказывал полковник, уже началось. Маклин знал техническую подоплеку настолько хорошо, что мог представить себе в воображении каждый шаг. Однако многого он не знал — многого, что для него, полковника Маклина, имело немаловажное значение.
Полковник не знал, что в числе трех угонщиков лошадей была его собственная дочь. Не знал он и того, что далеко на западе индеанка, ее сын и раненый муж уже подъезжают к форту Сандерс.
Не знал полковник и того, что всего в нескольких ярдах от него Джастин Парли, Дел Робб и еще несколько человек затеяли спор.
— Даже если он и в самом деле не Шерман, — говорил один, — все равно он — проклятый янки, а значит — убить его и закопать. Никто ничего не докажет.
— Девчонка меня видела, — заметил другой. — Надо было и ее захватить.
— Ох, надо, — согласился первый и захихикал.
Парли глотнул кофе. Напиток уже остыл. Раздраженный до крайности, главарь банды отставил чашку.
— Кто отправился за лошадьми, кроме Нобля?
— Мюррей поехал следом, — отозвался Робб. — От Нобля толку мало, но Мюррей парень не промах, котелок у него варит.
— Нобль — хороший следопыт, — возразил Парли, — это одна из причин, почему я решил послать именно его. Может, он и тупица, зато след читает как открытую книгу, а без коней податься ему некуда.
— Как насчет вот этого? — спросил Робб, тыкая пальцем в сторону полковника. — Как долго вы собираетесь держать его при себе?
— А куда спешить-то? — проговорил Серебряный Дик мягко. — Он у нас в руках. Подождем, пока лошадей не приведут. Если нас настигнут, мы его обменяем.
— Разумные слова, — согласился Парли. Он пораскинул мозгами. — Чем дольше он пробудет с нами, тем больше перетрусит. Удрать ему все равно не удастся.
Пит Нобль отыскал след лошадей и зашагал вперед, рассматривая отпечатки копыт, отчетливо заметные в ярком лунном свете.
— В кучу сбились, — пробормотал он. — Непростое это дело.
Однако не прошел он и мили, как уже смог выделить среди общей массы следы лошадей, принадлежащих неизвестному противнику, а вскорости различил отпечатки копыт Реповой лошадки, а также и вьючной клячи, что Реп похитил у бандитов. Нобль распознавал отпечатки копыт с такой же легкостью, с какой банковский кассир устанавливает подлинность подписи. Нобль удовлетворенно хрюкнул.
— Надо было прирезать этого Пратта, — пробормотал он. — Я всегда это говорил.
Две другие лошади оказались чужими; обе — отлично подкованы, и один из коней, тот, что покрупнее, шел широким, размашистым аллюром, пожирая пространство милю за милей. Нобль не сдержал восхищенного возгласа. Вот это конь! Четвертая, кобыла, как следопыт вскорости определил по способу мочеиспускания, тоже была лошадка что надо.
Редкий обитатель Дикого Запада ездит верхом на кобыле; большинство предпочитает меринов; однако здесь прошла именно кобыла, и всадник ее тяжелым весом не отличался. Именно тогда в душе следопыта впервые возникло некое смутное подозрение, показавшееся настолько нелепым, что ум отказывался принять его. |