— Что ты собираешься сделать с Хиллстедом?

Я понимаю, о чем он спрашивает. У нас нет улик, достаточных для его ареста. О приговоре даже и говорить нечего.

— Я его посажу за решетку, пока мы проводим обыски. Это и результаты, полученные в Сан-Франциско, должны дать нам основания для ареста.

— Принеси мне ордер, когда сюда приедешь, я сам завершу все формальности.

— Слушаюсь, сэр.

Он отключается. Я смотрю на Джеймса и Алана:

— Все на мази. Теперь надо заставить этот чертов самолет лететь быстрее.

Едва самолет приземляется, мы выскакиваем из него и бежим. Через десять минут мы уже мчимся по шоссе 405. Я снова звоню Лео.

— Мы в машине. Ты оформил ордер?

— Осталось вписать некоторые детали и распечатать его.

— Хорошо.

Мой сотовый звонит, когда мы подъезжаем к зданию ФБР.

— Говорит агент Барретт.

— Приветствую вас, агент Барретт. — Голос чистый, неискаженный.

Я жестом приказываю всем замолчать.

— Привет, доктор Хиллстед.

— Браво, Смоуки. Браво. Должен признаться, я всегда опасался, что призрак Реней Паркер будет преследовать меня. Тогда я нарушил одну из заповедей: не нашел достойного противника и все-таки решил показать, как умею работать. Не смог себе отказать в удовольствии. Я думал, что через двадцать пять лет… А, ладно. Сколько ни планируй… И еще одну ошибку я совершил: дал Стриту медальон и тетрадь. Он так умолял меня подарить ему что-нибудь. Он и в самом деле заслужил сувенир. Он был очень прилежным учеником. Настоящим энтузиастом. — Хиллстед хихикает. — Разумеется, я подумывал над тем, чтобы взвалить это убийство на него, но сами видите, что вышло. А, да ладно.

У него тот же голос, но тон и манера другие. Он говорит со своеобразной болезненной фривольностью, какой я никогда не слышала в его кабинете.

— Вы знаете? — спрашиваю я.

— Разумеется, знаю. Я ведь только что сказал, что думал о Реней, так? Было бы глупо, если бы я об этом думал и не подготовился к такой возможности. Разумеется, это меняет всю игру.

— В смысле?

— Так ведь вы теперь знаете, кто я такой. А это означает, что мне конец. Я и подобные мне всегда существовали в тени, агент Барретт. Мы не стремимся к свету, он нам противопоказан. Стыд и позор. Знаете ли вы, сколько лет я вынужден был сидеть и слушать нытье людишек, пока искал своего Абберлайна? Бесконечные часы я должен был притворяться, что мне небезразлично, хуже того, порой мне приходилось действительно помогать этим слабым и сломанным червякам, чтобы иметь возможность продолжать свой поиск. — Он вздыхает. — И все-таки я нашел вас. Возможно, я слегка перестарался. — Он хмыкает. — Но я должен вам кое в чем признаться. Вы ведь помните ту ночь с Джозефом Сэндсом, дорогуша?

Я спокойна. Его слова не злят меня.

— Вы знаете, что да, Питер.

— Вы когда-нибудь читали досье? Я имею в виду полностью? Включая заметки о том, как он попал в ваш дом?

— Я читала досье. Все, кроме отчета о результатах баллистической экспертизы, который вы сами и спрятали. А что?

Молчание. Мне кажется, что я слышу, как он улыбается.

— Вы не припомните, там были какие-нибудь следы взлома?

Я чуть не говорю ему, что мне все надоело. Что я хочу знать, где он. Но что-то меня останавливает. Я думаю над его вопросом и вспоминаю, что узнала из досье.

— Признаков взлома не было.

— Правильно. Хотите знать почему?

Я молчу.