Я пожимаю плечами:

— Я еще не все поняла. Давай начнем сначала.

Он открывает папку:

— Они обнаружили тело вчера, приблизительно в семь утра. Время смерти определено приблизительно, но на основании разложения трупа, температуры воздуха и так далее медики полагают, что умерла она три дня назад примерно в девять-десять вечера.

Я задумываюсь.

— Надо учесть, что у него ушло несколько часов на то, чтобы насиловать и мучить ее. Значит, здесь он появился около семи часов. То есть он вошел, когда они не спали. Как он проник в квартиру?

Джеймс сверяется с папкой.

— Никаких признаков взлома. Или она его впустила, или он вошел сам. — Он хмурится. — Вот хитрожопый мерзавец. Проделывает все, когда никто вокруг еще не спит. Самоуверенный.

— Но как же он вошел?

Мы в недоумении смотрим друг на друга.

«Дождь, дождь, уходи…»

— Начнем с гостиной, — говорит Джеймс.

Пулеметная дробь: тра-та-та.

Мы выходим из спальни, идем по коридору и останавливаемся в дверях. Джеймс оглядывается.

— Подожди. — Он возвращается в спальню Энни и приносит оттуда папку. Протягивает мне фотографию: — Вот как.

На фотографии входная дверь. Я вижу то, что он хочет, чтобы я увидела: три конверта, лежащие на ковре. Я киваю.

— Он не выпендривался — просто постучал. Она открыла дверь, он ворвался, и она уронила почту, которую держала в руках. Все произошло внезапно. Быстро.

— Не забывай, был ранний вечер. Как смог он помешать ей закричать и позвать на помощь соседей?

Я выхватываю у него папку и просматриваю фотографии. Показываю на фото обеденного стола:

— Вот.

На снимке виден лежащий на столе учебник по математике. Мы оглядываемся и смотрим на стол.

— До него не больше десяти футов. Когда Энни открыла дверь, там сидела Бонни.

Он кивает. Он понял.

— Он схватил ребенка, и мать делала все, что он скажет. — Он присвистывает. — Значит, он сразу вошел. Без всяких колебаний.

— Настоящий блиц. Он не дал ей ни секунды времени. Ворвался в квартиру, оттолкнул ее, подошел к Бонни и, возможно, приставил нож к горлу.

— И сказал матери, что, если она закричит, он убьет ребенка.

— Да.

— Решительный ублюдок.

«Дождь, дождь, уходи».

Джеймс задумчиво пожевал губами.

— Теперь следующий вопрос. Как скоро он принялся за дело?

«Вот здесь все и начинается», — думаю я. Мы не просто рассматриваем темный поезд, мы садимся в него.

— Тут несколько вопросов. — Я считаю по пальцам. — Сколько прошло времени, прежде чем он принялся за нее? Сказал ли он, что собирается с ней сделать? И что он тем временем сделал с Бонни? Он ее связал и заставил смотреть?

Мы оба смотрим на входную дверь и прикидываем. Я могу мысленно его видеть, я могу его чувствовать. Знаю, что то же самое может Джеймс.

В коридоре тихо, он полон нетерпения. Сердце колотится в груди. Он ждет, когда Энни откроет ему дверь. Он уже снова поднимает руку, чтобы постучать… А что у него в другой руке? Нож?

Да.

Он должен ей что-то сказать, он репетировал свое выступление много раз. Что-то совсем простое, например: «Я сосед с нижнего этажа, не знаете ли вы?..» Что-то подходящее к случаю.

Она открывает дверь, причем сразу широко. Еще начало вечера, город не спит. Энни у себя дома, в доме с решетками и охраной. В квартире везде горит свет. Никаких оснований пугаться.

Он решительно проходит в дверь, прежде чем она успевает прореагировать.