— Куда?

Камни указали на восток.

Еще через два поворота Джаред с радостью увидел, что камни вывели его на шоссе, где перекрестков мало. Запястье у него ныло от повторяющихся вспышек боли. Джаред надел джинсы и толстовку. Ноги у него окоченели — не очень-то хорошо для управления скейтом. Но Джаред не собирался исполнять никаких трюков — лишь двигаться по прямой, а при быстрой езде он согреется. Он переместился на главную дорогу и покатил вдоль шоссе, уворачиваясь от сердито сигналящих грузовиков и внимательно следя, нет ли копов.

На первой же развилке Джаред съехал с шоссе и повторил фокус с камнями. Камни указали, что он на правильном пути. Джаред с тревогой посмотрел в небо: на востоке уже начало розоветь. Джаред оделся и выехал на дорогу. В животе у него заурчало, и парень выругался в адрес своего организма, а заодно в адрес Кэндалла и всего мира.

На следующей развилке камни велели свернуть на пустынную проселочную тропу. Джаред заметил указатель: Каунти-Лайн-роуд.

К счастью, нужная постройка оказалась недалеко: это был третий от шоссе дом, спрятавшийся среди деревьев. Перед ним стоял белый фургон с грязными шинами. На борту было написано: «Служба безопасности Маккеллана». Джаред вспомнил то фото и на нем — мужчину в синей форме.

Джаред осторожно подобрался к дому. Шторы везде были задернуты, а окна первого этажа закрашены черным. Но когда Джаред приложил ухо к темному стеклу, ему стали слышны звуки, доносящиеся из цокольного этажа.

Глухой удар. Стон. Потом чей-то голос:

— Итак, доктор, еще раз: пожалуйста, назовите все имена. И побыстрее. Это начинает утомлять.

Тишина. Потом — крик Кэндалла.

Они его мучают, чтобы узнать имена входящих в «Братство»! В том числе имя Джареда. «Видишь ли, наше главное преимущество перед „Другой стороной“ — это то, что мы знаем о них намного больше, чем они о нас». Так сказал Кэндалл. Но теперь…

Он может уехать прочь. Вернуться на шоссе, никогда больше не появляться дома, отправиться… Куда?

Снова раздался крик Кэндалла.

Джареда захлестнул гнев. Он прежде думал, что злится: на Шона, на мать, на копов, на то дерьмо, которое произошло и продолжало происходить и, видимо, не собиралось прекращаться никогда. Но это все и рядом не стояло с его нынешним гневом — прародителем всего гнева на свете, убойным гневом из разряда «всех-убью-один-останусь».

Деревья подходили почти вплотную к задней части дома. Джаред забрался в лес, сунул скейт под какой-то куст, отправив туда же джинсы и толстовку. Потом он выпрямился и закрыл глаза. Ветки царапали голые ноги, а какие-то насекомые кусали его за лицо. Он представил себе самые разные камни, всех размеров: гладкие, шероховатые, острые, — как они прошибают черные стекла цокольного этажа и летят в головы сидящим там ублюдкам, каждому — кроме Кэндалла. Джаред представил себе кровь, раны и…

Он закричал. Боль пронзила все его тело — и Джаред полетел в кусты. Руки и ноги жгло, словно огнем, он понимал, что умирает, что никогда больше не прокатится на скейте…

Боль схлынула, и Джаред остался лежать, тяжело дыша. Он кое-как поднялся на ноги и увидел, как камни влетают в дом со всех сторон, словно реактивные истребители в какой-то видеоигре, но при этом реальные, как он сам. Все закрашенные окна разлетелись вдребезги, и из дома донеслись крики. Потом наступила тишина.

Этого не могло быть.

Но это было.

Джаред выбрался из леса и помчался к входной двери. Она оказалась запертой, как и черный ход. В конце концов Джаред побежал к ближайшему разгромленному окну, пинками выбил осколки, еще торчавшие из рамы, и осторожно спрыгнул внутрь, на усыпанный осколками пол, стараясь не упасть при приземлении.

На полу, засыпанные камнями, лежали двое мужчин и женщина, все в крови.