— Какой это болван кидается ветвями шиповника? — закричал кто-то. — Вы оцарапали мне ногу.

— Прошу прощенья, старина, — сказал мистер Фотерингей и, поняв неудовлетворительность своего ответа, стал нервно крутить усы.

К нему подходил Уинч, один из трех констеблей города Иммеринга.

— Зачем вы кинули палку? — спросил констебль. — Э! да это тот самый человек, который разбил лампу в «Длинном драконе».

— Без всякой цели, — ответил Фотерингей. — Просто так…

— Просто так? — переспросил полицейский.

— Ах ты, чорт! — воскликнул мистер Фотерингей.

— Как чорт? Вы разве не знаете, что этой колючей палкой можно ранить?.. Зачем вы это сделали, а?

Мистер Фотерингей не мог придумать ответ. Повидимому, его молчание рассердило Уинча.

— Вы нанесли оскорбление полиции, молодой человек. Вот что вы сделали.

— Видите ли, мистер Уинч, — начал Фотерингей еще более смущенно, — я очень жалею, что так вышло. Дело в том…

— Ну, в чем?

Он не мог ничего придумать и решил сказать правду:

— Я сотворил чудо.

Он постарался произнести эти слова небрежно, но из этого ничего не вышло.

— Сотворить чу… Э, перестаньте молоть чепуху. Он сотворил чудо! Скажите, пожалуйста! Потеха, да и только! Да ведь вы тот самый молодец, который не верит в чудеса. Нет, это опять ваши проклятые фокусы — вот это что. Так имейте в виду…

Мистеру Фотерингею не пришлось услышать, что именно хотел сказать ему мистер Уинч. Он понял, что выдал себя и его драгоценная тайна станет известна теперь всему свету. Гнев заставил его действовать. В ярости он быстро повернулся к констеблю.

— Ну, мне это надоело, — сказал он. — Хватит. Я покажу вам, какие это фокусы. Убирайтесь в преисподнюю! Ну!

Он был один.

Мистер Фотерингей больше не стал совершать чудеса в этот вечер; он не стал даже смотреть, что сталось с его расцветшей тростью. Он вернулся в город, испуганный, притихший, и пошел прямо в спальню.

— Господи! — говорил он. — Какая необыкновенная сила. Я никак не думал. Право, нет. Хотел бы я знать, как выглядит преисподняя.

Он сел на кровать и стал снимать ботинки. Ему пришла в голову счастливая мысль, он перенес констебля Уинча в Сан-Франциско и потом, без всяких нарушений естественного хода вещей, спокойно лег спать. Ночью ему снился Уинч; очень сердитый.

На другой день мистер Фотерингей узнал две интересные новости: во-первых, кто-то посадил очень красивый розовый куст против дома мистера Гомшота-старшего, на Лэллаборо-род; во-вторых, реку до самой мельницы Роулинга пройдут с неводом в поисках констебля Уинча.

Мистер Фотерингей весь день был рассеян и задумчив. Он больше не творил чудес, только позаботился о продовольствии для Уинча. При помощи чуда он аккуратно закончил свою работу, несмотря на рой мыслей, мелькавших в его голове. Многие заметили его необыкновенную рассеянность и посмеивались над ним. Но он почти все время думал об Уинче.

В воскресенье вечером он пошел в церковь, и, странное дело, мистер Мейдиг, который немного интересовался оккультизмом, произнес проповедь «о незакономерных явлениях». Мистер Фотерингей вообще редко посещал церковь, но его мировоззрение последовательного скептицизма, о котором мы уже упоминали, было теперь в значительной степени поколеблено. Проповедь бросала совершенно новый свет на его новооткрытую способность, и он решил тотчас же после службы сходить посоветоваться с мистером Мейдигом.