Айзек Азимов. Человек, который никогда не лгал
Когда Роджер Халстед появился на верхней ступеньке лестницы в день встречи клуба Черных Вдовцов (а встречались они раз в месяц, регулярно), за столом уже сидели юрисконсульт по вопросам патентов Авалон и писатель Рубин. Оба шумно приветствовали вошедшего. Рубин сказал: — Ты наконец дошел до той кондиции, когда можешь снова встречаться со своими друзьями, а? — Он побежал навстречу Халстеду, протягивая ему обе руки и широко улыбаясь, От этого его клокастая, спутанная борода встала торчком. — Ты где ж это пропадал? Почему не пришел на две встречи? — Привет, Роджер, — произнес Джеффри Авалон, сияя улыбкой с высоты своего роста. Халстед скинул пальто. — Ну и холодина на улице! Генри, принеси-ка… Генри, единственный официант, которого допускали к себе Вдовцы, уже протягивал ему бокал: — Рад видеть вас вновь, сэр. Халстед взял бокал, благодарно кивнув головой. — Кто сказал, что нельзя дважды войти в одну реку? А вы знаете, что я надумал? — Решил бросить математику и начать честную жизнь? — спросил Рубин. Халстед вздохнул: — Преподавание математики в младших классах средней школы — это один из самых честных способов зарабатывать деньги. Потому-то и платят за эту работу так мало. — В таком случае, — произнес Авалон, слегка раскачивая бокалом из стороны в сторону, — труд свободного писателя — дело бесчестное, чистый рэкет? — Ничего подобного! — запротестовал свободный писатель Рубин, мгновенно приходя в ярость. — Так чем же ты надумал заняться, Роджер? — спросил Авалон. — Я решил осуществить грандиозный проект, мечту всей моей жизни, — ответил Халстед. Над его бровями белым куполом вздымался крутой лоб без малейших следов волос, которые еще десять лет назад, возможно, обнаружить бы удалось. Впрочем, довольно густая растительность и сейчас покрывала его виски и затылок. — Итак, я собираюсь написать «Илиаду» и «Одиссею», но в форме лимериков. Каждой из сорока восьми глав этих двух книг будет соответствовать один стишок. Авалон кивнул головой: — И что, уже есть результаты? — До сих пор я бился над песнью первой «Илиады». Вот что у меня вышло: — Недурно, — сказал Авалон. — Даже очень недурно. Лимерик практически полностью передает суть и основное содержание песни. Правда, имя героя «Илиады» — Ахиллес, а не Ахилл. Точнее, даже… — Такое произношение приведет к нарушению метра и рифмы в стихотворении, — возразил Халстед. — Верно, — сказал Рубин. — Читатель наверняка решит, что две лишние буквы — опечатка, и ничего, помимо этого, из произведения не вынесет. На лестнице возник запыхавшийся от быстрой ходьбы Марио Гонсало, профессиональный художник. На этой встрече ему предстояло быть хозяином. — Кто-нибудь еще пришел? — Кроме нас, стариков, никого, — ответил Авалон. — Тот человек, которого я пригласил, вот-вот появится. Весьма любопытная личность. Он должен понравиться нашему Генри, ибо никогда в своей жизни не лгал. Генри поднял одну бровь, доставая бокал для Марио. — Только не надо уверять меня в том, что ты пригласил сюда дух самого Джорджа Вашингтона, — сказал Халстед. — Роджер?! Очень приятно видеть тебя опять, Кстати! Джима Дрейка с нами сегодня не будет. Он вернул пригласительную карточку. |
