— Проклятье, — прервал его Трамбелл. — Разве кто-то сказал, что преступление было совершено одним человеком? Вот вы говорите, что кто-то из сотрудников лежал в больнице. Что с того? Ведь есть телефоны. Этот человек мог без труда сообщить шифр сообщнику.

— Хорошо, хорошо, — поспешно произнес Халстед. — Мы должны проработать все возможные варианты, из которых некоторые окажутся более правдоподобными, нежели другие. После того, как мы тщательнейшим образом обсудим и продумаем эти оставшиеся гипотезы, мистер Сэнд выберет из них одну, наиболее вероятную, и перескажет ее своему дяде.

— Разрешите сказать мне, сэр? — произнес Генри так быстро и настолько громко (куда делась его манера бормотать?), что все тут же обернулись к нему. — Хотя я и не принадлежу к числу Черных Вдовцов… — продолжал он уже тише.

— Ты не прав, — сказал Рубин. — Ты ведь знаешь, что являешься одним из нас. По сути дела, ты единственный, кто не пропустил ни одного заседания клуба.

— В таком случае позвольте обратить ваше внимание, джентльмены, на то, что если мистер Сэнд воспользуется вашими выводами, какими бы они ни оказались в конце концов, то он таким образом вынесет сказанное за пределы этих стен и нарушит конфиденциальность наших заседаний.

Наступило неловкое молчание. Первым заговорил Халстед:

— В интересах защиты репутации ни в чем не повинного человека, конечно же…

Генри слегка покачал головой:

— Но какой ценой мы спасем эту репутацию? Подозрение падет на других людей — одного или нескольких, которые могут быть так же невинны.

— У Генри явно что-то на уме, — сказал Авалон. — А мы, кажется, зашли в полный тупик.

— Это так, — подтвердил Генри. — Нам нужно прийти к определенному решению, которое будет отвечать правилам клуба и никак не коснется посторонних людей.

— Ладно, Генри, выкладывай, — сказал Трамбелл.

— Позвольте объяснить все по порядку. Как заметил еще до начала нашего ужина мистер Гонсало, мне, именно мне было особенно интересно встретиться с человеком, который никогда не лжет.

— Послушай, Генри, — произнес Рубин, — ты сам — образец патологической правдивости. И знаешь это. Мы все в этом не раз убеждались.

— Возможно, — ответил Генри. — Но я, бывает, тоже лгу.

— Ты сомневаешься в искренности слов Сэнда? — удивился Рубин.

— Уверяю вас!.. — начал было Сэнд с неподдельной болью в голосе.

— Не стоит, — сказал Генри. — Я верю каждому слову мистера Сэнда. Денег или бумаг он не брал. В то же время элементарная логика указывает только на него. Его карьера под угрозой. С другой стороны, положение можно спасти, если будет найдено разумное альтернативное объяснение случившемуся, даже если такое объяснение не приведет к решению загадки. А поскольку этот господин не в состоянии придумать такую версию сам, он обращается к нам за помощью. Я глубоко убежден, джентльмены, что все это — истина.

— Благодарю вас, дружище, — кивнул головой Сэнд.

— И все же, — продолжал Генри, — зададим себе вопрос: что есть истина? Возьмем конкретный случай. Мистер Трамбелл, если быть откровенным, то я считаю, что ваша неизменная манера опаздывать и входить сюда с криком «Виски с содовой человеку при смерти!» свидетельствует о невоспитанности и грубости ее носителя.