– Все дело в рекламе.
– Ты, Сол, читал о земельном буме во Флориде? – спросил Харриман. – Там покупали участки не глядя, и не глядя продавали за тройную цену. Порой участок успевал сменить дюжину хозяев, пока не обнаруживалось, что он расположен под водой, на глубине десяти футов, а мы предлагаем кое-что получше: акр суши – гарантированной – и солнечного света хватает; по цене, скажем, десять долларов. Либо тысяча акров по доллару за каждый. Кто устоит перед такой сделкой? Особенно после слухов о том, что на Луне должны быть гигантские залежи урана?
– Должны быть?
– Да почем я знаю?! Когда ажиотаж начнет стихать, объявим о выборе места для Луна-Сити, и – совершенно случайно – окажется, что окрестные земли все еще ждут своих хозяев. Не волнуйся, Сол, мы с Джорджем продадим любую недвижимость. Помнится, на плато Озарк, где земля, как известно, набекрень, мы продавали обе стороны каждого акра! – Харриман на минуту задумался. – Хотя, наверное, стоит оставить за собой права на минералы. А вдруг там действительно окажется уран?
– Делос, – усмехнулся Кэминс, – ты все еще ребенок в душе. Такой переросший, толстый и симпатичный малолетний преступник.
Стронг поднял взгляд.
– Думаю, полмиллиона.
– Чего полмиллиона? – не понял Харриман.
– Доход от конвертов со спецгашением. Ну мы же говорили! Оптимальное количество, какое можно предложить серьезным коллекционерам и торговцам – пять тысяч экземпляров. Даже если нам придется отдать их со скидкой синдикату и придержать до окончания постройки корабля, когда полет станет выглядеть достаточно реально.
– Хорошо, – согласился Харриман, – займись. А мы запомним, что ближе к концу у тебя в загашнике будут полмиллиона.
– А мне комиссионные? – спросил Кэминс. – Идея-то моя!
– Получишь за нее громадное спасибо и десять акров Луны. Откуда еще можно извлечь доход?
– А продавать акции ты не хочешь? – спросил Кэминс.
– Да, я как раз подошел к акциям. Естественно, продавать будем, однако – никаких привилегированных акций – зачем нам возня с реорганизациями? Обычные акции без права голоса.
– Значит, еще одна корпорация в банановой республике?
– Конечно. Но часть продадим на Нью-йоркской бирже. Тебе придется поработать над этим с биржевым комитетом. Совсем немного – только для вида. Нужно, чтобы они хорошо продавались и вырастали в цене.
– А можно, я лучше переплыву Геллеспонт?
– Ладно, Сол, не хнычь. Это совсем не больно.
– Ты уверен?
– Все, что от тебя требуется… Тьфу ты!
На столе перед Харриманом засветился экран. Секретарша сказала:
– Мистер Харриман, к вам – мистер Диксон. Ему не было назначено, но он уверяет, что вы хотели бы его видеть.
– А я думал, что выключил эту ерунду, – проворчал Харриман. Нажав кнопку, он ответил: – Ладно, пусть войдет.
– Слушаю, сэр… Ох, мистер Харриман, тут пришел еще мистер Энтенса…
– Пусть войдут оба.
Выключив аппарат, Харриман обратился к своим сотрудникам:
– Вы, стадо обезьян! Рты на замок – да бумажники берегите.
– Чья бы корова мычала, – ответствовал Кэминс. Войдя следом за Энтенсой, Диксон сел, огляделся, хотел было что-то сказать, но раздумал и снова оглядел присутствующих, в особенности – Энтенсу.
– Выкладывай, Дэн, – подбодрил его Харриман. – Тут только мы – бе-е-едные, маленькие овечки.
Наконец Диксон решился. |