Итак, подкатили мы по авеню к этому прославленному старинному дому -

Признаться, у меня сердце забилось, когда я подумал обо всех знаменитостях, которые в нем обитали: и Грант, и Мак-Кинли, и Гардинг, и Гарфилд, и все остальные! Как я выразился в Кивани-клубе, рассказывая о своей поездке: ей-богу, это просто вдохновляет. Ведь в конце концов, что может больше вдохновить, чем жизнь наших героев -

Это как раз напомнило мне вот что: несколько дней назад встретились мы с соседом, он и спрашивает: «Как по-вашему, Лоуэл: кто с 1900 года величайшие герои Соединенных Штатов? Кто наши гении?»

Ну, над таким вопросом поломаешь голову, и он и я - мы начали составлять списки, мой у меня случайно с собой, в кармане. Вот кого я считаю нашими ведущими умами:

Кулидж, Гардинг, Вильсон (хотя я и республиканец), Форд, Линдберг, Билли Сандей, Першинг, Рузвельт, Джон Роуч Стрейтон, судья Гари и -

Есть еще несколько имен, которые могут удивить вас, джентльмены, может, вы никогда не смотрели так на эти вещи. По-моему, надо представить и так называемое искусство, и я вписал Энн Николе - слушайте, на мой взгляд, автор такой пьесы, как «Ирландская роза для Эби», которая уже пять лет не сходит со сцены - может, так пристало говорить снобам, а не деловым людям, но, по-моему, эту Николе можно сравнить с любым королем бизнеса, и потом, я слышал, она загребает не меньше денег, чем Джек Демпси.

А другое имя, может, удивит вас еще больше: Сэмюэл Гомперс!

"Так и знал, это вас удивит: многие думают про этого человека, что он за рабочие союзы, и беспорядки, и все эти большевистские смуты. А оказывается, Гомперс - нам совсем недавно объяснил это в Кивани-клубе один приезжий, вроде бы профессор, - Гомперс как раз против всяких беспорядков. Он считает, что у рабочих должны быть свои права, и, по-моему, это правильно, но он представляет себе это так, что рабочие, предприниматели и потребители объединятся в великом братстве во славу Соединенных Штатов и ради распространения наших рынков на земли, несправедливо монополизированные Англией и Германией. Так-то, сэр!

Значит, подъехали мы к Белому дому -

Я сказал шоферу, чтоб он остановился у парадной двери - точно так же, по-моему, и Кэл Кулидж остановился бы у моей парадной двери, если б заглянул ко мне в Зенит. Я не знал тогда, где что помещается в Белом доме.

Но там стоял у ворот какой-то фараон, он и спрашивает: «Что вам угодно, сэр?»

«Чего мне угодно, офицер?-говорю.- Чего мне угодно? Повидаться с президентом, только и всего, - говорю. - Я его старый друг, только и всего».

Ну, он все выслушал и объяснил, что мне надо завернуть и подъехать к боковому входу, ладно, говорю; как друг президента, говорю, я меньше всего желаю нарушать здешние порядки.

Ну, если без лишних слов, в конце концов мы попали в одну из приемных канцелярии президента, и к нам вышел джентльмен - приятный такой, одет с иголочки, в сюртуке и полосатых брюках; это был, кажется, первый секретарь президента, и я представил ему мою жену и Делмерину и объяснил, что мы с президентом - однокашники.

«Я знаю, что у президента дел по горло, но очень хотелось бы взглянуть на старину,- говорю ему, - и как бы хорошо, если б моя жена и дочь могли пожать ему руку».

Так он все прекрасно понял.

И сразу пошел к президенту - мне не пришлось и минуты прождать, да, сэр, ни минуты.

Потом вернулся и сказал, президент ужасно жалеет, что не может принять нас тотчас же, он очень занят в связи с важной международной конференцией насчет - кажется, он сказал насчет Женевы - и просит меня подождать. Этот секретарь тоже был очень мил; нам не пришлось сидеть с грустным видом, словно бродягам на бревне; он занимал нас беседой, и я смог многое узнать об истинных намерениях президента, но я не хочу, джентльмены, чтобы вы передавали этот материал в газеты.

Я задал вопрос этому секретарю - его звали м-р Джонс, вот я у него и спрашиваю: «Что думает президент о разоружении, м-р Джонс?»

«Случилось так, - говорит он, - что я могу ответить словами самого президента.