Это сработало немедленно!

Парень на глазах побелел.

«Надо быть поосторожней», - пробормотал он. Вот было зрелище, когда он пошел на попятный, и, знаешь, на том дело и кончилось.

А чего я ему не сказал,- да и ни к чему было говорить, раз он сам не видит, - я так ударил по его запасной шине, что здорово смял золотниковый шток. Когда мистер Фермер захочет надеть ее, ему предстоят приятные минуты, и поделом: ведь как он со мной разговаривал! Знаешь, я всласть посмеялся, представляя себе беднягу деревенщину, как он сидит с проколом милях в семнадцати от города Нигде и пробует надеть запасную шину!

Так что мы с Мэми зашли в аптеку, и я взял земляничное мороженое с содовой, а она, если я не ошибаюсь - поправь меня, Мэми, если что не так, - выпила лимонаду высшего сорта, а потом мы поехали в ближайший гараж, и там мне выпрямили бампер.

Очень славный гараж для такого маленького поселка.

Я подъехал и дал гудок, выходит молодой человек в комбинезоне, и я говорю: «Послушайте, капитан, я там на дороге налетел на комара и хотел бы знать, не можете ли вы починить мне бампер».

«Само собой»,- отвечает.

«И можете это прямо сейчас? - говорю. - А то мне нужно встретиться на дороге с Гертрудой Эдерле: мы с ней плывем через Ла-Манш».

«Само собой»,- отвечает. Было видно (бог мой, подумать только, каково это - жить в таком медвежьем углу и совсем не видеть образованных людей, разве что они остановятся, вот как я!) - было видно, что ему по душе эти шутки в духе Кивани-клуба.

Он взялся за дело и, представь, домкратом поправил этот бампер за десять секунд, и мы покатили дальше.

Вот, кажется, и все интересные происшествия за день; если учесть, что я хочу набросать тебе картину всего путешествия…

Да, был еще инцидент.

Мы остановились у фермы: думали попросить воды - нам не для радиатора было нужно, сам понимаешь; ну, разве это не чудо современной науки, что в радиатор первоклассной машины даже и воду подливать не надо? Нет, просто хотелось пить. Ну, я направился прямо к дому, навстречу мне вышла старая карга-фермерша; я снял шляпу так учтиво, словно она была важным клиентом, и говорю: «Не сочтите за беспокойство, мадам, но нельзя ли нам с женой попросить у вас глоток воды?»

Ну, она стоит себе и смотрит на меня,- ей-богу, я уж начал злиться: так невежливо встречать путников,- смотрит на меня и говорит: «Вы уже шестнадцатый за сегодняшний день останавливаетесь здесь и просите воды. И каждый раз мне надо идти к амбару, накачивать воду и нести сюда. А одна до вас - еще называет себя леди - расшумелась тут: стакан для нее, видите ли, не очень чист. Мне и так приходится варить, и печь, и подметать, и чинить одежду, и заботиться о четверых мужчинах, и выхаживать цыплят, и полоть огород, и доить я тоже помогаю. И мне надоело вдобавок быть еще даровой официанткой для всех проезжих из города!»

Что ж, в ее словах, может, и был какой-то резон.

Скажу тебе, Джордж, я всегда первый открою свое сердце и кошелек на призыв бедного и нуждающегося. Ну вот, только месяца два назад мы устроили в Кивани-клубе подписку, чтобы купить новый костюм разносчику газет. Но в то же время.…

Почему эти деревенщины такие неисправимые грубияны? Почему они не научатся хорошим манерам, как мы с тобой?

Хотел бы я ей завернуть прямо в челюсть, но вместо этого по-рыцарски поднял шляпу и говорю: «Извините, что потревожил вас, мадам! Всего хорошего!»

И я пошел к машине и больше уж не оглядывался.