«По крайней мере в течение ближайших нескольких минут, — подумал Ромстед. — Потом они еще раз хорошенько все обдумают». Разве сможет кто-то вот так, впопыхах, взять и уничтожить два миллиона долларов? А раз появилась трещина сомнения, то она будет расти. А он, Ромстед? Он тем временем должен выбраться из машины, пока никто не сообразил, что у него на уме, — ведь им же слышно все, абсолютно все, что он делает. Очень может быть, что все его старания окончатся взрывом, однако наступают моменты, когда неизбежность катастрофы становится слишком вероятной, тогда уже шансом больше или меньше, особого значения не имеет.

Ромстед оглянулся назад. Он больше не видел пикапа, тот взвинтил такой пылевой смерч, что разглядеть, что происходит с машиной, было невозможно. Кажется, погони за Бруксом не было, но и в этом не было полной уверенности, все скрывали клубы пыли, поднятые их машинами. Впереди начиналась пересеченная местность; где-то там цель, к которой стремился Ромстед.

Однако он гнал машину слишком быстро. Глубокая выбоина — и на какое-то мгновение все четыре колеса зависли над землей. Ромстеду показалось, что он парит в вышине и наблюдает за всем с невозмутимостью постороннего; если они не взорвутся и в целости и сохранности спустятся на землю, то ему следует слегка поостыть. Он перевел рычаг и сбавил скорость. Теперь справа от них тянулась скальная гряда с разбросанными по склонам здоровенными валунами и прямо впереди, как раз между двух таких валунов, дорога ныряла в глубокий каньон. Въезжая в него, Ромстед сбросил скорость сначала до тридцати, а потом и до двадцати миль. Кесслер — где бы он ни засел — теперь не видел их, но по-прежнему мог слышать.

С обеих сторон склоны постепенно сближались и становились все круче. И тут Ромстед увидел, то, что искал. Вдоль подножия склона с левой стороны дороги лежало несколько огромных валунов размером с машину. Видимо, они сползли вниз во время сильного обвала, причудливо нагромоздившись внизу. По форме один из них вполне годился для задуманного. Дав задний ход, Ромстед отъехал на несколько ярдов и остановился рядом с этим валуном. С этой стороны камень почти вертикально уходил вверх, а небольшой выступ на его поверхности должен был помочь делу. Высунувшись в окно, Ромстед посмотрел на дверцу машины.

За шайбой и гайкой торчал еще полутора-дюймовый конец стержня с резьбой. Придется бить по нему, двигаясь задним ходом; если двигаться вперед, то стержень может разрезать их пополам — если его вообще удастся вырвать из обшивки двери. Он подал машину чуть-чуть вперед, вывернул колеса и оглянулся, чтобы определить направление удара. Подняв голову, Полетт Кармоди смотрела на Ромстеда в каком-то оцепенении, пытаясь угадать его намерения. А он снова включил заднюю передачу и резко двинул назад, слегка выворачивая руль, чтобы проехаться дверцей по зазубренной, почти вертикальной поверхности валуна.

Послышался скрежет рвущегося металла, и дверная ручка отвалилась вместе с куском обшивки. Но колеса машины вертелись на месте, с визгом врезаясь в землю. Видимо, он выбрал слишком крутой угол и машина зависла на валуне. Ромстед переключил передачу, дернулся на несколько футов вперед и снова двинулся назад.

— Господи помилуй! — промолвила Полетт Кармоди и закрыла глаза.

Ромстед старался не думать о реле взрывателя. Они с грохотом врезались в валун; снова заскрежетал металл, и Ромстед изо всех сил надавил на акселератор, чтобы не застрять на месте. Дверца прогнулась внутрь, на мгновение машина замерла. И среди хаоса звуков разрываемого металла, оглушенный визгом колес, он услышал, как молится Полетт:

— .