– Надо же! – воскликнул Солиман, несколько сбитый с толку. – И какой же он, этот твой полицейский? Из тех, что не отличаются особой щепетильностью?

– Нет, он очень даже щепетильный, но не слишком принципиальный.

– Ты хочешь сказать, он продажный?

– Вовсе нет.

– А что тогда?

– Да то, что он особенный. Только это я и хочу сказать.

– Не заставляй ее повторять, – остановил Солимана Полуночник.

– Разве таким разрешают служить в полиции, их не выгоняют?

– Он очень способный.

– Как его зовут?

– Жан‑Батист Адамберг.

– Старый?

– Какая разница? – перебил Полуночник.

Камилла подумала, посчитала, загибая пальцы.

– Ему лет сорок пять или около того.

– А где он сейчас, твой особенный сыщик?

– В Париже, в комиссариате Пятого округа.

– Инспектор?

– Комиссар.

– Правда, что ли?

– Правда.

– А этот тип, Адамберг, он сможет нас вытащить, если что? Он влиятельный человек?

– Он очень способный, я же тебе сказала.

– Ты можешь ему позвонить? Ты знаешь, как с ним встретиться?

– У меня нет ни малейшего желания с ним встречаться.

Солиман удивленно уставился на Камиллу:

– Тогда зачем ты мне о нем рассказала?

– Потому что ты меня достал своими вопросами.

– А почему ты не желаешь с ним встречаться?

– Потому что я не желаю его слушать.

– Ладно. А почему нет? Он негодяй, да?

– Нет.

– Он придурок?

Камилла снова пожала плечами. Она рассеянно водила пальцем над огоньком свечи.

– В таком случае что? – потерял терпение Солиман. – Почему ты не желаешь его слушать?

– Я тебе уже говорила. Потому что он особенный.

– Не заставляй ее повторять, – вступился за девушку Полуночник.

Солиман вскочил: он был вне себя от раздражения.

– Ей решать. Захочет повидаться с тем парнем – значит, повидается, а нет – значит, нет, – мягко проговорил старик, притронувшись посохом к плечу Солимана. – Вот так‑то.

– Черт! Плевать на то, что он особенный! Какое мне до этого дело? – вскричал Солиман. – А что будет с душой Сюзанны? Ты подумала о душе Сюзанны? – спросил юноша, резко повернувшись к Камилле. – Она же навеки останется в зловонном болоте, вместе с крокодилами. Тебе не кажется, что она оказалась в непростой ситуации, а?

– Ну, насчет этого болота нельзя быть совершенно уверенным, – заметил Полуночник. – Мы с тобой сто раз об этом говорили.

– А ты не думал о том, что Сюзанна на нас рассчитывает? – продолжал Солиман. – Может, в эту самую минуту она гадает, что мы сейчас поделываем? Думает, может, мы о ней забыли. И сидим себе, винцо попиваем, наплевав на всё и на всех, и на нее в том числе.

– Нет, Соль, я так не думаю, – ответила Камилла.

– Ты так не думаешь? Тогда зачем ты здесь?

– А ты не помнишь? Чтобы вести грузовик.

Солиман выпрямился, отер пот со лба. Он нервничал и злился. Он страшно злился на Камиллу. Возможно, потому, что желал ее и не находил способа преодолеть эти чертовы последние метры, разделявшие их. Хоть бы Камилла подала ему какой‑нибудь знак, но никакого знака от нее он так и не дождался. Как это ни прискорбно, Камилла обладала безраздельной властью над ними и их грузовиком.