Бóльшую часть дня он посвятил выполнению программы, которую сам установил для себя на каждую пятницу. Вначале он полтора часа упражнялся на турнике, затем отправился в парную и проплыл тысячу метров в бассейне, а придя домой, уселся за письменный стол и в течение двух часов штудировал право.

Ближе к вечеру он принялся размышлять над тем, как ему следует одеться, чтобы как можно меньше походить на полицейского. Он предпочел бы выглядеть, как плейбой. Обычно он одевался очень строго и даже не мог себе представить, как можно прийти на работу, например, без галстука. Поскольку Скакке вряд ли можно было назвать завсегдатаем баров, ресторанов или ночных клубов, он весьма туманно представлял себе, что надевают люди, когда отправляются и подобные заведения. Впрочем, он догадывался о том, что готовые костюмы, висящие в его платяном шкафу, не совсем то, что требуется для молодого плейбоя. В конце концов он поехал к своим родителям на Кунгсхольм и взял костюм у своего младшего брата. Его мать как раз жарила котлеты, так что он воспользовался возможностью и заодно пообедал. За столом он рассказывал своим изумленным и гордым родителям совершенно невероятные истории из своей опасной жизни детектива, увенчав их повествованием о том, что случилось с Гюнвальдом Ларссоном.

Вернувшись к себе на Абрахамсберг, он сразу же надел костюм. Посмотрев на себя в зеркало, он остался доволен, хотя вид у него был несколько странный. Он был убежден в том, что ни у одного сотрудника полиции нет такого костюма.

Пиджак был длинный и сильно приталенный, с косыми карманами и высоким воротником, закрывающим шею. Брюки очень тесные, с поясом ниже пупка, а штанины, обтягивающие бедра, расширялись конусом ниже коленей и неприятно болтались вокруг голеней при ходьбе. Пиджак был из голубого вельвета, а рубашка к нему – ярко‑оранжевая, с высоким воротом.

Бенни Скакке считал себя замаскированным до неузнаваемости, когда примерно в десять часов вошел в ночной клуб. Клуб располагался в подвале, и перед тем как спуститься по лестнице, Бенни Скакке пришлось уплатить членский взнос в размере 35 крон.

Клуб состоял из двух больших комнат и одной поменьше. Воздух здесь был плотным от табачного дыма и запаха пота.

В одной из больших комнат часть людей танцевала под музыку беснующейся поп‑группы, другие сидели за столиками, пили пиво и разговаривали, стараясь перекричать музыку. В комнате поменьше было относительно тихо. По‑видимому, здесь собирались те, кто предпочитал спокойно посидеть за столом, поесть, выпить вина и подержаться за руки при романтическом мерцающем свете свечей. Скакке решил, что люди сидели молча благодаря свечам, хотя на самом деле они просто были близки к обмороку из‑за отсутствия кислорода.

Он протолкался к бару, заказал кружку пива и, держа ее в руке, принялся бродить по клубу, разглядывая посетителей. Большинство девушек без грима вряд ли выглядели бы старше четырнадцати лет, хотя он заметил по меньшей мере пятерых мужчин за пятьдесят, но все‑таки средний возраст колебался примерно между двадцатью пятью и тридцатью.

Скакке решил послушать, о чем здесь беседуют, прежде чем самому завязать с кем‑нибудь разговор. Он подобрался поближе к четырем мужчинам, группкой стоящим в углу. Каждому из них было за тридцать. По выражениям их лиц можно было судить, что предмет разговора достаточно серьезен. Они хмурились, задумчиво прихлебывали пиво, внимательно слушали того, кто говорил, и время от времени делали энергичные жесты. Скакке не мог ничего разобрать, пока не подошел к ним вплотную.

– Я уверен, что у нее вообще отсутствует либидо, – сказал один из них. – Я бы предпочел Риту.

– Но она работает только один на один, – сказал другой. – Мне кажется, что Беббан лучше.