– Хорошо, – сказал он, за неимением лучшего ответа.

– О, это было легко, – продолжил Монссон. – Не думаю, что это важно. Гораздо важнее другое.

Мартин Бек начал испытывать некоторое раздражение.

– Что другое?

– Ну, то, где жил Олафсон.

– Возможно, он останавливался в Мальмё всего лишь на несколько часов, чтобы встретиться с Мальмом, или просто проезжал через город.

– Ну‑у, – сказал Монссон. – Не думаю. У него где‑то здесь было логово. Но где?

– Откуда мне знать? Кстати, с чего ты это взял?

– У него здесь была подруга, – сказал Монссон.

– Что? Подруга?

– Да, вот именно. Его видели с ней несколько раз в самое разное время. В первый раз восемнадцать месяцев назад, а в последний, о котором мне известно, – незадолго до Рождества.

– Мы обязаны найти ее.

– Именно этим я сейчас и занимаюсь, – произнес Монссон. – Мне о ней кое‑что известно, как она выглядит и все такое прочее, но я не знаю ее имени и адреса. – Он несколько секунд помолчал, потом сказал: – Странно.

– Что?

– То, что я не могу ее найти. Если она где‑то в городе, я уже давно должен был ее разыскать.

– Это легко объяснить, – сказал Мартин Бек. – Возможно, она живет не в Мальмё, а, например, в Стокгольме. А может быть, она вообще не шведка.

– Ну‑у, – протянул Монссон. – Я думаю, что она живет где‑то здесь. Ладно, поглядим. Я разыщу ее.

– Ты так думаешь?

– Я в этом уверен. Но это займет какое‑то время. Между прочим, в июне я собираюсь уйти в отпуск.

– Вот как? – сказал Мартин Бек.

– Да. Но потом я, конечно, буду продолжать ее разыскивать, – спокойно сказал Монссон. – Я дам тебе знать, когда найду ее. Такие вот дела. Пока.

– Пока, – автоматически попрощался Мартин Бек.

Он еще долго сидел с телефонной трубкой в руке, хотя его собеседник уже положил свою. Он вздохнул и высморкался.

Монссон явно был из тех людей, которых лучше всего не дергать, а предоставить им возможность действовать самостоятельно.

XXVI

В субботу, первого июня, Монссон вместе с женой улетел в Румынию. Он хотел основательно отдохнуть во время своего трехнедельного отпуска и должен был вернуться не раньше дня летнего солнцестояния, точнее говоря, в понедельник, двадцать четвертого.

Вместе с ним, наверняка, улетели и все мысли об утопленнике, а также размышления и возможные версии относительно жизни Олафсона и его мелких афер, потому что за время отсутствия Монссона из Мальмё почти ничего не было слышно, а если и поступали какие‑то сведения, то они не представляли ни малейшего интереса для Мартина Бека.

В июне в отпуск отправился не только Монссон. Несмотря на многочисленные намеки на то, что полицейским не следует уходить в отпуска до того, как состоятся выборы, ряды полиции таяли на глазах. Всеобщие выборы должны были пройти в сентябре, поэтому ожидалось, что июль и август окажутся беспокойными месяцами, и большинство полицейских спешили использовать свои отпуска. Меландер перебрался в свой летний домик в Вермдё, а Гюнвальд Ларссон и Рённ уехали в Арьеплуг, где без остатка посвятили себя загоранию до черноты под ярким солнцем и рыбалке теплыми летними ночами.

Разговаривали они в основном о хариусах, лососях, форелях и различных типах наживки. Иногда на лицо Рённа набегали тучки, и он не отвечал, когда к нему обращались. В эти моменты он размышлял об исчезнувшей пожарной машине, хотя вслух об этом никогда не упоминал.

Хаммар думал только о своей приближающейся отставке и о том, чтобы за оставшееся время ничего не случилось.