Катурян. Если бы меня не мучили, Михал, мне не было бы больно. По-моему, это ясно.

Михал. Ну да, правильно.

Катурян. А у тебя что болит?

Михал. Что болит?

Катурян. Тебя же тоже мучили.

Михал. Меня не мучили.

Катурян. Как это?

Катурян впервые внимательно рассматривает брата, замечая, что на нем нет и царапины.

Михал. Ну… этот человек мне сказал, что собирается меня пытать, но я сказал ему: «Нет, простите, дружище, это же очень больно». Я рассказал ему все, что он хотел услышать, и он ушел довольным.

Катурян. Но я слышал, как ты кричал.

Михал. Да. Он просил, чтобы я кричал. Он хвалил меня за то, что я хорошо кричу.

Катурян. И что, он сказал тебе, что говорить, и ты согласился с этим?

Михал. Ага.

Катурян. (пауза) Поклянись мне своей жизнью, что ты не убивал этих трех несчастных детишек.

Михал. Я клянусь тебе всею своей жизнью, что я не убивал этих трех детишек.

Вздох облегчения. Катурян снова обнимает Михала за ногу.

Катурян. Ты ничего не подписывал?

Михал. Ну… конечно… Ты же знаешь, я вообще не могу ничего подписывать.

Катурян. Тогда, наверное, мы скоро выберемся из этого дерьма.

Михал. Из какого дерьма?

Катурян. Нас обвиняют в убийстве трех детей, Михал. Но мы выберемся.

Михал. Ого, в убийстве трех детей. Круто. А как выберемся?

Катурян. Единственное, что они имеют против нас, это то, что ты сказал им, и то, что они нашли в нашем доме.

Михал. А что они нашли?

Катурян. Они нашли коробку с пальцами мальчика. Но не волнуйся. Это они сказали, что это пальцы. Но это не выглядит, как детские пальцы. Это вообще ни на что не похоже. Отъебитесь же, суки! (Пауза.) Еще они сказали, что пытали тебя. Его руки были в крови. Так ты говоришь, он тебя не тронул?

Михал. Нет, он даже дал мне сэндвич с ветчиной. Только я оттуда лук выковырнул. Ага.

Катурян. Дай мне подумать. Дай мне немного подумать…

Михал. Хочешь подумать, что ли?

Катурян. Почему же мы с тобой такие глупые? Почему мы верим в то, что они нам наболтали?

Михал. Почему?

Катурян. Они рассказывают нам сказки, понимаешь, вот как я тебе.

Михал. Понимаю.

Катурян. Человек вошел в комнату и сказал: «Твоя мама умерла».

Михал. Да я и так знаю, что моя мама умерла.

Катурян. Нет, пойми, это уже пошла сказка. Один человек вошел в комнату и сказал другому человеку: «Твоя мама умерла». Что нам известно из этого факта? Знаем ли мы достоверно, что мама второго человека умерла?

Михал. Да.

Катурян. Нет, мы этого не знаем.

Михал. Нет, мы этого не знаем.

Катурян. Все, что мы знаем, это то, что один человек вошел в комнату и сказал другому: «Твоя мама умерла». Это все, что нам известно. Первое правило для тех, кто сочиняет рассказы. «Не верь тому, что написано в газетах».

Михал. Я не читаю газет.

Катурян. Отлично. Всегда думай на шаг вперед.

Михал. Я не совсем понимаю, куда ты клонишь, Катурян. Но мне интересно.

Катурян. Человек входит в комнату и говорит: «Твой брат только что признался в том, что он убил трех детей, а еще мы нашли отрезанные детские пальчики в твоем доме». Что мы узнаем из этого?

Михал. Все. Я понял!

Катурян. Разве мы знаем достоверно, что брат убил все-таки этих детей?

Михал. Нет.

Катурян. Нет. Разве мы знаем достоверно, что брат признался в том, что он убил троих детей?

Михал. Нет.

Катурян. Нет. Разве мы знаем достоверно, что они нашли в нашем доме детские пальчики? Нет. Разве мы… О, Боже!

Михал. Что такое?

Катурян. Мы даже не знаем точно, что дети вообще убиты.

Михал.