|
Там, где, возможно, была граница участка, протекал довольно большой ручей, извиваясь, он бежал к морю, его илистые берега были испещрены норками земляных крабов и водяных крыс. Когда Бонд подошел ближе, услышал тяжелый всплеск воды – небольшой крокодил, размером в человеческий рост, шлепнулся с берега в воду и, прежде чем нырнул, выставил на поверхность огромную морду. Бонд улыбнулся про себя. Как только гостиница станет на ноги, вся эта заброшенная территория, вне всякий сомнений, станет доходным местом. Здесь появятся местные лодочники, наряженные под индейцев араваков, здесь построят пристань, здесь будут курсировать комфортабельные лодки с тентами, отделанными бахромой, и гости смогут любоваться «тропическими джунглями» – и всего лишь за 10 долларов, в счет все включат. Бонд посмотрел на часы и пошел назад. Слева, пока еще не скрытые молодыми олеандрами и кротонами, которые были высажены с целью загородить их, виднелись помещения кухонь и прачечных, жилых помещений для обсаживающего персонала, словом, все те подсобные строения, которые обычно располагаются позади гостиниц; оттуда раздавалась музыка, ритмичные звуки ямайского калипсо – возможно, это репетировал джаз оркестр из Кингстона. Бонд сделал круг, нырнул под галерею и оказался в вестибюле. Скараманга находился у стойки и разговаривал с администратором. Услышав шаги Бонда по мраморному полу, он повернулся, небрежно посмотрел на него и еле заметно кивнул. Он был одет так же, как и накануне, широкий белый шарф, подпиравший подбородок, очень гармонировал с элегантной обстановкой вестибюля гостиницы. – Ну что ж, хорошо – сказал он администратору. – Пойдем взглянем на зал заседаний, – тут же обратился он к Бонду. Бонд пошел за ним следом через ресторанную дверь, потом они миновали еще одну, находившуюся справа, и оказались в зале, одна из стен которого была занята буфетной стойкой со стаканами и тарелками. Дальше была еще одна дверь. Скараманга прошел в помещение, которое когда нибудь станет залом для игр или большим кабинетом. Сейчас здесь не было ничего, кроме круглого стола в центре, темно красного ковра и семи кресел, обтянутых белой искусственной коже, на столе лежали блокноты и карандаши. Перед креслом, обращенным к двери, скорее всего это было кресло Скараманги, стоял белый телефон. Бонд обошел комнату, осмотрел окна и шторы, взглянул на настенные бра. – Очень удобны для установления подслушивающих устройств, – сказал он. – И конечно телефон. Хотите, чтобы я проверил? Скараманга посмотрел на Бонда с холодным безразличием. – Не надо, – сказал он. – Там есть подслушивающие устройства. Я их установил. Нужно иметь запись всего того, что будет говориться. – Тогда ладно, – сказал Бонд, – где я должен находиться? – За дверью. Сидеть и читать журнал или еще что. Сегодня во второй половине дня около четырех будет общая встреча. Завтра, возможно, пройдут одна две небольшие беседы, наверное – я и кто нибудь из этих парней. И я не хочу, чтоб что то или кто то помешали нам. Понятно? – Кажется, все просто. А теперь, не пора ли назвать мне имена тех людей, сказать, хотя бы приблизительно, кого они представляют, и указать тех, от которых ждать неприятностей. – Возьми стул, бумагу и карандаш, – произнес Скараманга и заходил взад вперед по комнате. – Во первых, господин Хендрикс, голландец. Представляет европейские деньги, в основном швейцарские. На него не обращай внимания, он не из спорщиков. Затем Сэм Биньон из Детройта. – "Кардиналы"? Их человек? Скараманга перестал прохаживаться и тяжело взглянул на Бонда. |
