Изменить размер шрифта - +
Там есть и об убийстве Росса. Понимаешь, что я имею в виду? Неприятности сыплются на тебя со всех сторон.
– Магнитофонная запись в американском суде не считается уликой. Но я понимаю, что ты имеешь в виду, сыщик. Кажется, были, были ошибки. Ну что ж,

– Скараманга сделал правой рукой широкий жест, возьми миллион долларов и будем квиты.
– Мне предлагали три миллиона в поезде.
– Я удваиваю эту сумму.
– Нет. Извини.
Бонд поднялся. Левая рука, которую он держал за спиной, была крепко сжата в кулак, он испытывал ужас перед тем, что ему предстояло сделать. Он

заставил себя вспомнить, как, должно быть, выглядело изуродованное тело Маргессона или тела других людей, которых убил этот человек; он подумал

о тех, кого снова стал бы убивать Скараманга, если он, Бонд, проявит слабость. Возможно, перед ним самый отъявленный убийца одиночка в мире.

Сейчас он в руках Джеймса Бонда. Ему приказали покончить с ним. И он должен уничтожить его – лежачего, раненого, какого угодно. Бонд старался

говорить безразличным тоном, старался не уступать своему противнику в хладнокровии.
– Хочешь что нибудь передать кому то, а, Скараманга? Какие нибудь пожелания? Есть у тебя кто нибудь, за кем надо присмотреть? Я это сделаю, если

это что то личное. Я сделаю это сам.
Скараманга засмеялся своим резким неприятным смехом, но смеялся он очень осторожно. На этот раз смех не перешел в кашель с кровью.
– Ну прямо настоящий англичашка, джентльмен. Я был прав. Но вряд ли ты бы захотел отдать мне свой пистолет и оставить одного минут на пять, как

об этом пишут в книгах? Ну что ж, ты прав, приятель, я пополз бы за тобой и размозжил бы тебе голову.
Глаза Скараманги все еще впивались в глаза Бонда с тем же самоуверенным превосходством, с холодностью, типичной чертой супермена. Именно эти

качества сделали его самым искусным профессиональным убийцей в мире – никакого пьянства, никаких наркотиков – бесчувственный человек, нажимающий

на курок, убивающий ради денег и, что тоже довольно часто случалось, ради удовольствия.
Бонд внимательно посмотрел на Скарамангу. Как ему удается держаться, ведь через несколько минут все будет кончено. Может, у него в запасе есть

все таки последний трюк, который собирается показать? Какое то спрятанное оружие? Но он просто лежал, совершенно явно расслабившись, голову

подпирали мангровые корни, грудь тяжело вздымалась, каменное выражение лица ничуть не изменилось, как будто он не потерпел сокрушительное

поражение. Даже на лбу его от напряжения не выступило столько испарины, сколько у Бонда. Скараманга лежал в пятнистой тени. А Джеймс Бонд в

течение десяти минут стоял посредине поляны под ослепительно ярким солнцем. И вдруг он почувствовал, как жизненные силы медленно стали покидать

его, словно утекали через ноги в черную грязь. И с ними исчезала его решимость. Он заговорил и услышал, как резко звенел его голос.
– Ну все, Скараманга, это все. – Он поднял пистолет, держа его обеими руками, навел дуло на Скарамангу. – Все произойдет очень быстро.
Скараманга поднял руку. Впервые на его лице отразились какие то эмоции.
– О'кей, приятель. – Голос стал просительным. – Я католик, понимаешь? Дай мне произнести свою последнюю молитву. Хорошо? Это недолго, потом

можешь стрелять. Каждому предстоит когда то умереть. Между нами, ты отличный парень. Ну что ж, значит, судьба. Если бы моя пуля пролетела на

дюйм или два правее, тогда бы ты, а не я, был мертв. Правильно? Так можно ли помолиться, а?
Бонд опустил пистолет. Он даст ему несколько минут. Он знал, что больше дать не может. Боль и жара, изнеможение и жажда.
Быстрый переход