Николя отчаянно размышлял, сможет ли он что-нибудь выяснить, если воспользуется именем виконта. Несомненно, она еще не знала о его смерти. Он мог бы рискнуть…

— Боюсь вас огорчить, мадемуазель, но я в отчаянии. Я должен вам признаться…

Теперь настала ее очередь удивляться.

— Признаться? В чем же?

— Я получил этот билет от одного своего друга, виконта де Рюиссека. Он так описывал мне вашу красоту и грацию, что я использовал этот предлог и…

Вся эта небылица не выдерживала никакой критики. В случае, если она спросит его, почему билет стал предлогом, ему придется скорее придумывать ответ. Но он и предположить не мог, какую бурю вызовут его слова. Актриса подскочила, точно ужаленная, и сжала руками на груди свой пеньюар, как будто от удушья. Волосы ее растрепались, рубашка бесстыдно распахнулась, маленькое изящное существо превратилось в фурию. Она встала, уперев руки в боки, как базарная торговка, и стала извергать целый поток обвинений и проклятий.

— Как смеете вы говорить со мной об этом мерзком своднике? Свинья, я пожертвовала ради него своей честью, а он, пресытившись, оставил меня… Если бы я знала! Я бы засунула все его обещания обратно к нему в глотку! Конечно! Отдала ему свое сердце, свою верность и преданность, а он тут же переметнулся к другой!

Она остановилась на секунду и впилась зубами в свой кулак. Кот спрятался от бури под кроватью и отчаянно мяукал. Горничная сунула в комнату свой острый нос и тут же скрылась, несомненно, привычная к сценам хозяйки. Сбитый с толку Николя внимательно разглядывал стоявшую на круглом столике пустую кофейную чашку. След от губ отпечатался на ней справа от тонкой фарфоровой ручки.

— И знали бы вы к кому: к одной из версальских шлюх! Некой мадемуазель де Совте. О, я навела о ней справки! Никто точно не знает, откуда она взялась, говорят, что она красится, — выходит, эта мадемуазель страшнее смерти. Уверена, когда она выйдет замуж, станет еще страшней! Но зато она богата. А у него нет ни гроша, и он не может заплатить мои долги. Из-за него я окажусь в приюте в одной лишь холщовой рубашке. Ненавижу его! Ненавижу!

Она испустила крик и в слезах упала на диван. Николя одновременно радовался тому, что успел столько узнать во время этой краткой вспышки гнева, и был огорчен видеть мадемуазель Бишельер в таком состоянии.

Вскоре ее гнев утих, и понемногу она начала приходить в себя. Исключительно по велению сердца Николя подошел к ней, погладил по волосам и ласково заговорил. Актриса всхлипнула и уцепилась за его руку. Николя обнял ее полуобнаженное тело, и его аромат тут же вскружил ему голову. Она подняла к нему лицо, приоткрыла рот и притянула Николя к себе. Он не стал ей препятствовать. Турецкий диван едва не сломался под жаром их объятий. Кот, встревоженный шумом, злобно шипел. В тот момент, когда девушка ногтями впивалась в его спину, Николя вдруг услышал, как она дважды произнесла в пылу страсти другое имя…

Служанка вернулась очень быстро, принеся бутылку вина и два бокала. Ее появление сгладило неловкость, которая могла бы между ними возникнуть. Для Николя ситуация была очень деликатной, ему следовало вернуться к своим официальным обязанностям, даже если, как обычный человек, он поддался чарам Бишельер, к ее видимому удовольствию. Но можно ли, подумал он, доверяться глазам во всем, что касается женщин?

— Мадемуазель, мой вопрос может быть вам неприятен, но я должен его задать: когда вы в последний раз виделись с виконтом?

Бишельер бросила на него страдальческий взгляд, как будто недавно происшедшее должно было избавить ее от всяких расспросов.

— Ах, месье полицейский! Еще минуту назад вы не были так любопытны. Вы получили то, что хотели. Что означает этот допрос?

— Вы преувеличиваете, мадемуазель. Всего лишь несколько вопросов.