|
В то время враг был совсем близко. Лейтенанта осудили за трусость и немедленно повесили. Но у него остались друзья, и на этот раз недовольство возросло. Слухи об этом случае дошли до Версаля. Его Величество поставили в известность, но он промолчал. Тогда все поняли, что тут замешаны другие влиятельные персоны и король не пойдет против них. Граф тем временем оставил службу. Для меня всегда было загадкой, как ему удалось просочиться во дворец и стать приближенным дофина, нашего добродетельного принца, а его жене — в свиту королевы!
— Вы не помните имя того лейтенанта? — Конечно нет, но я его найду и пришлю вам с посыльным. Но история еще не закончена. Говорят, что против месье де Рюиссека были собраны бесспорные улики. Время от времени на него поступали жалобы к министру обороны или в наше ведомство, в военный трибунал. Но все они были так невнятны, так разрозненны, что не было никакой возможности использовать их в работе. Одному из анонимных корреспондентов однажды все-таки удалось изложить по порядку это дело в своей жалобе. Какие у него были мотивы? Мы не знаем. Также говорят, что Рюиссек обладает некими уликами, компрометирующими самого принца Субиза. Что вы на это скажете? А когда мы говорим о Субизе… Он понизил голос: — …мы подразумеваем Пари-Дювернея, министра финансов. А говоря о Пари-Дювернее, мы подразумеваем Бертена, государственного казначея, соперника Шуазеля и друга… — Некой дамы. — Вы сами это сказали, не я! Отец этой персоны, месье Пуассон, служит у Пари-Дювернея. — Это одновременно все объясняет и все запутывает. Маленький человек всплеснул руками. — С этим делом надо обращаться крайне осторожно, мой дорогой. Крайне осторожно. А Рюиссек — человек с тысячей лиц! Он надулся, затем захихикал, довольный своей шуткой. Николя, озадаченный, вышел из секретариата. Разговор с месье де ля Вернем раскрыл для него множество путей. Все заставляло думать, что загадка окажется гораздо более сложной, чем Николя мог себе вообразить. Его утешало только то, что секретарь французской жандармерии проявил к нему дружеское участие, и Николя снова оценил пользу своих обширных знакомств в различных сферах и нужных связей. Он решил зайти на улицу Монмартр, прежде чем отправляться в Вожирар. Николя заранее ощущал радость от давно запланированной встречи друзей. В особняке Ноблекура Катрин попросила его взять с собой пирог с грушами и марципанами, который она испекла для Авы, кухарки Семакгюса. Она нагрузила Николя подробными инструкциями и взяла с него слово, что он не забудет напомнить ее подруге разогреть пирог у открытой печи, прежде чем ставить его на стол, но не слишком долго, чтобы он не засох, и не забыть взять плошку взбитых сливок и щедро обмазать ими пирог сверху. Наконец, Катрин вспомнила, что хозяин дома желал повидаться с Николя перед его отъездом, всего на несколько минут. Кир уже показывал дорогу, неустанно перебегая от обители своего хозяина к подсобным помещениям дома. Когда Николя вошел в комнату, месье де Ноблекур, с цветущим здоровым видом, играл в шахматы, удобно устроившись в своем кресле, из которого мог следить за происходящим на улице. Он поднял глаза. — О, Николя… Я играю сам с собой — левая рука против правой. Игра будет недолгой, я слишком хорошо себя знаю. Ничего интересного, просто борьба со скукой! Как бы вы пошли этим конем? Николя имел привычку играть стремительно, более полагаясь на интуицию, чем на разум, а часто и на удачу. Это раздражало старого магистрата, он придерживался более неспешной и вдумчивой манеры игры. — Я бы атаковал. Поставил бы под угрозу одновременно и слона, и одну из соседних к нему фигур. Сейчас эти две фигуры взяли его как в клещи и обеспечивают ему двойную защиту. — Так… У меня остается ферзь. |
