Вот только седьмой УВР в них не фигурировал, оформление шло на кооперативную строительную артель «Дорстрой», основанную еще до войны, но и это понятно, так все делают…

Да и при чем тут это? Снабженец — человек надежный, знает входы-выходы, и к тому же чуткий и неравнодушный товарищ, готовый без волокиты прийти на помощь, решить вопрос. Так, Маргарита Вильгельмовна под огромным секретом поведала, что Кузнецов выбил для «Скорой» новехонький аккумулятор, обойдя каким-то образом проволочки, избавив от бесконечных объяснительных и прелестей выбивания.

От Оли прозвучала история с казармой. Когда встал вопрос о том, чтобы казарму, возведенную для нужд военных, передать под школу (в старой детки уже не помещались, даже в три смены), товарищ Кузнецов — хотя ему-то что за дело, спрашивается? — лично утрясал дело на всех уровнях от руководства военчасти до секретариата самого Булганина, особо упирая на то, что военчасть, — и само командование подтверждает, — не нуждается пока в этих площадях.

Мало того. После положительного решения вопроса военспецы не без его толковых соображений, высказанных исключительно деликатно, быстро переоборудовали входы так, чтобы вывести их на улицу, и переделали ограждения, чтобы не было претензий по доступу посторонних. Так что теперь в старой школе осталась шаромыга (школа рабочей молодежи), а ребятня грызла гранит наук в помещениях казарм, переоборудованных под классы. При этом участие в процессе снабженца Кузнецова было строго законспирировано. Оля наблюдала все это лично, поскольку заведовала школьной библиотекой.

Еще имел место и общеизвестный казус: поздней осенью прорвало канализацию, и на выездной дороге к шоссе внезапно образовалась колоссальная яма. Чудом удалось избежать очередей у колонок и всеобщей расконсервации выгребных ям лишь потому, что коммуникации восстановили стахановскими темпами, и снова благодаря военстроителям. И снова Кузнецов — в каждой бочке затычка — сумел организовать дела так, чтобы никому не вязнуть в согласованиях — на этот раз с ОРУДом, с административной инспекцией и с прочими инстанциями. Укрепили и восстановили грунт, основание, покрытие и представили комиссии безукоризненный результат. Да, без согласований, но не до них в экстренной ситуации, и комиссия задним числом подтвердила: все в ажуре.

Интересно отметить, что он умудрялся еще и лично контролировать работы. Причем когда один из военспецов попытался задействовать в ремонте бой с демонтажа, Кузнецов, — опять-таки деликатно, но непреклонно, — указал на недопустимость и присовокупил, что в военное время за такое «расстрелял бы собственноручно». Так что, может, и был он утомителен и занудлив, но к качеству его работы претензий быть не могло.

— Я строил с сорок первого, — подтвердил полковник ее мысли, деликатно и даже виновато, — объектов без счета, повсеместно, от Калинина до Берлина. Работали в любых условиях: под бомбами, без подвозов, на подножном материале. И, знаете, наработали-таки опыт экономии народных ресурсов при неизменном качестве.

Тут впервые в его голосе прозвучало нечто возмутительное, оскорбительная снисходительность:

— Так что и наши девятьсот восемьдесят метров осилим, не беспокойтесь.

— Будем надеяться. Прошу вас, ближе к делу.

— Предлагаю обустроить дополнительный слой сыпучего материала за счет излишков.

— Какого рода излишков?

— Изыщем, — кратко пообещал он и продолжил: — С щебнем проблема, но можно задействовать грубоколотый камень, что и дешевле, и быстрее.