Он не сумел сдержаться и дал волю своему гневу.

– Ты не мог немного подождать, Чарли? Может быть, он ушел бы сам! Зачем…

Бордмен усмехнулся. Кивком он подозвал одного из членов экипажа, который набросил сеть на лежащего зверя. Когда он задвигался, еще не придя в себя, несколько человек подняли сеть и отнесли его на корабль. Бордмен мягко сказал:

– Я только усыпил его, Нед. Часть стоимости нашего путешествия покроет федеральный зоопарк. Неужели ты думал, что я могу так просто убить?

Нед почувствовал себя маленьким и глупым.

– Ну… я… в общем… Значит…

– Забудем об этом. Но сделай выводы. Нужно думать, прежде чем молоть чепуху.

– А если бы ты действительно убил его…

– Тогда бы ценой жизни этого создания ты узнал бы обо мне что-то плохое. А может, тебе пригодилось бы то знание, что меня провоцирует на убийство все незнакомое и имеющее острые зубы. Всегда точно выбирай момент для вмешательства, сначала трезво оцени ситуацию. Лучше иногда позволить чему-то произойти, чем действовать поспешно.

Бордмен подмигнул.

– Я убедил тебя, малыш? Или во время этой короткой лекции, я вогнал тебя в такой тупик, что ты чувствуешь себя идиотом?

– Ну нет, с чего ты взял, Чарли? Я далек от мысли строить из себя всезнающего, опытного человека.

– И ты бы хотел учиться у меня, несмотря на то, что я такой раздражительный и старый негодяй?

– Чарли, я…

– Прошу прощения, Нед. Я не должен тебе докучать своими высказываниями. Ты был прав, пытаясь удержать меня от убийства этого зверя. Не твоя вина, что ты не понял моих намерений. Я на твоем месте поступил бы так же.

– Да, но ты же считаешь, что я с ненужной поспешностью пытался вмешаться в ситуацию, в которой не разобрался до конца, так? – спросил смутившийся Раулинс.

– Да, наверно, было не нужно.

– Ты сам себе противоречишь, Чарли.

– Отсутствие последовательности – это моя привилегия. Я бы даже сказал, это мой капитал, – он беззаботно фыркнул. – Сегодня хорошенько выспись. Завтра с утра мы сделаем облет лабиринта. Составим план, а потом будем посылать туда людей. Думаю, что мы сможем поговорить с Мюллером по крайней мере через неделю.

– И он захочет сотрудничать с нами?

– Сначала не захочет. Он очень зол на нас. Ведь мы отвергли его. Почему он теперь должен помогать людям? Но в конце концов, Нед, он нам поможет. Потому что он человек чести, а честь – это нечто такое, что не меняется ни при каких обстоятельствах. Даже если человек болен, одинок и измучен, как он. Настоящую честь не может убить даже ненависть. Тебе, Нед, не надо говорить об этом, потому что ты сам человек того же покроя. Даже я обладаю своеобразной этикой и честью. Как-нибудь мы вступим с Мюллером в контакт. Уговорим его покинуть этот проклятый лабиринт и помочь нам.

– Я надеюсь, что так и будет, Чарли. – Раулинс поколебался. – Но как подействует на нас… встреча с ним? Я имею ввиду его болезнь… влияние на окружающих…

– Отвратительно.

– Ты видел его после того, что с ним произошло?

– Да, много раз.

– Я не могу себе представить, что я нахожусь рядом с кем-то, чья ненависть извергается на меня… Но ведь это происходит при встрече с Мюллером, правда?

– Да. Это совсем так, если бы войти в ванную, полную кислоты, – сказал Бордмен, поколебавшись. – К этому можно привыкнуть, но полюбить это – никогда. Чувствуешь как бы огонь по всей своей коже. Что-то печет, какой-то страх, отчаяние, болезнь, и все это излучается из Мюллера, как фонтан гноя.