Он кивнул, и асфальт начал двигаться навстречу чуть быстрее.

Какой еще ритуал? Почему его должно это волновать?

Едва мозг заработал, пытаясь осмыслить происходящее, его стало выталкивать из воспоминаний. Влад в очередной раз перевернулся, ища более удобную позу, но в полусон пришлось снова долго погружаться, крутя в голове то, что он уже вспоминал раньше.

Вот он останавливается, его рука лежит на рычаге переключения скоростей, пассажирка накрывает ее своей.

– Я все сделаю сама. Подожди меня здесь.

Она выходит из машины, а он какое-то время сидит, барабаня пальцами по рулю. Потом решительно отстегивает ремень безопасности.

И вот он уже внутри гостиницы у стойки администратора, по-хозяйски обнимает ехавшую с ним женщину за талию, улыбается и просит номер на двоих, но в итоге его регистрируют отдельно.

Почему? Почему он ведет себя так, словно давно знает свою случайную спутницу?

На этот раз мозг сам не смог удержаться за вопросы, но обрывки воспоминаний превратились в абсолютный хаос из разрозненных образов, нелогичных переходов, бессмысленных повторов. Влад оказывался то снова в машине, когда дождь только начинался, то в подвале над окровавленными телами, когда из темноты ему навстречу выходил незнакомец в черном балахоне. В следующее мгновение он обнаруживал себя перед дверью, а открывая ее, видел лицо Олега и понимал, что он уже в искореженной после аварии машине, и будущий зять нависает над ним, зовя:

– Эй, парень, ты жив?

Влад был не в силах ему ответить, поэтому закрывал глаза на мгновение и снова оказывался в подвале, лицом к лицу с незнакомцем, скрывающим лицо под капюшоном. А когда капюшон падал, на Влада смотрели его собственные слепые глаза, затянутые бельмами. И его снова уносило в другой момент.

В конце концов накопившийся ужас накатил с такой силой, что Влад снова проснулся, тяжело дыша и не сразу понимая, где он.

На этот раз осознание реальности вернулось быстро, но легче от этого не стало. Юли рядом не было, поэтому он не мог обнять ее, притянуть к себе и вдохнуть запах ее кожи и волос, обретя в этом временное успокоение. Робот в смартфоне равнодушно подсказал, что уже седьмой час утра, поэтому Влад решил, что вполне можно встать. Это было куда лучше, чем снова забыться тревожным сном в ожидании будильника и потом проснуться с квадратной головой.

Неспешный прохладный душ помог прояснить сознание, и полчаса спустя Влад уже сидел на кухне с чашкой очень крепкого эспрессо, а робот зачитывал ему статью про избирательную амнезию.

До сих пор он считал, что из его памяти выпали только события, предшествовавшие аварии, но после того, что всплыло в сознании этой ночью, задумался: что, если он все же был знаком с Надеждой, сестрой Татьяны, до того дня? И они не просто так встретились на трассе, а она ждала его?

Психотерапевт, к которому Влад ходил на сеансы, сказал, что амнезией его мозг защищается от каких-то травмирующих воспоминаний. Причем они оказались настолько болезненными, что мозг Влада сопротивлялся даже гипнозу. Если же верить статье, он мог заблокировать воспоминания не только о самих событиях, но и обо всем, что к ним привело. Например, о человеке, с которыми они были связаны. При необходимости возникшие пробелы мозг вполне мог заменить ложными воспоминаниями – наиболее логичными, в которые легко поверить.

Возможно, именно поэтому все это время Влад был уверен, что ехал именно на один из заводов, принадлежащих холдингу, чтобы участвовать в важных переговорах. Именно из таких событий и состояла его жизнь, какие-то переговоры вполне могли маячить на горизонте, но… немного в другое время.

Все это пугало до чертиков, вызывая острое желание бросить попытки вспомнить на полпути.