Апатично взяв фотографию Раннальдини, окруженного детишками, Джорджия поинтересовалась, кто же за ними приглядывает.

– Ну, Сесилия, его вторая жена, которая сейчас живет с продюсером по аудиозаписи. Она достаточно богата, и у детей две няньки, но в случае разрыва дети могут вернуться сюда.

– Как ужасно, – содрогнулась Джорджия. – А они маленькие чудовища?

– Да они прелестны, – сказала Китти. – Но уж слишком итальянцы. Сесилия убеждена, что дети не нуждаются в строгом режиме и должны делать то, что им нравится. Ты голодна?

– Немного, – солгала Джорджия, пока Китти поливала белым соусом два кусочка грудки.

– Очень милый дом, – Джорджия предпринимала героические усилия не говорить о себе. – Но Мамаша Кураж поговаривала о привидениях.

«Не надо мне было бы об этом говорить», – подумала она, когда лицо Китти залила краска.

– Да был один юный послушник, очевидно красивый, – пробормотала Китти. – Он здесь умер. Иногда ночами мне кажется, что я слышу его крик, но это, видимо, ветер.

Джорджию пробрала дрожь:

– И тебе не страшно здесь одной?

– У меня есть кнопка тревоги и система безопасности, напрямую связанная с полицейской станцией. Достаточно надежно, ведь Раннальдини не хочется, чтобы украли украшения или картины.

– Заведи собаку, – посоветовала Джорджия, в то время как Динсдейл, почуяв запах жареного цыпленка, перебрался от окна к ее ногам и тоскливо пускал слюни.

– Я боялась бы еще больше, заведя ее, – сказала Китти, усаживаясь за стол. – Нет, Динсдейла я не хочу обидеть. Но сторожевые псы Раннальдини меня до смерти пугают. Вообще-то глупо – жить в деревне и бояться собак.

– Ну тогда нужно, чтобы с тобой кто-то жил.

– Раннальдини не хочет. У Сесилии была нянька с проживанием, и когда Раннальдини ее уволил, женщина обратилась в прессу.

Джорджия уставилась в пространство, и Китти не замедлила подвинуть тарелки с морковью, горошком, картошкой и грибами, так что теперь они окружали тарелку гостьи.

– Тебе положить?

– О да, пожалуйста.

Джорджия допила «Бакарди» с кокой, и Китти приготовила ей еще один.

—Миленькая кухня, – восхищалась Джорджия стенами, покрытыми обоями с экзотическими цветами, змеями, поющими птицами и обезьянами. – По мне, так лучших обоев я и иметь не хотела бы.

– Это Мередит сам сделал, – сказала Китти, – но Раннальдини описал, что мы хотим.

– Ой как больно! – вскрикнула Джорджия, когда Динсдейл процарапал ей лапой бедро.

– Гай попросит Мередита достать обои, когда наш брак развалится, – продолжила она горько. – Прекрасная жена, прекрасная семья, прекрасный дом в деревне, прекрасный БМВ, прекрасная любовница. Он создал вокруг себя кольцо, отгораживавшее его от внешнего мира.

Она все крутила и крутила салфетку.

– Попробуй и съешь, Джорджия, – мягко сказала Китти. – Я не собираюсь совать нос в чужие дела, но тогда в церковном дворе ты выглядела очень несчастной.

И как пущенная вода из крана, Джорджия выплеснула все свое несчастье. Китти выглядела перепуганной, когда монолог закончился.

– Трудно поверить, что Джулия показала дневник и рассказала обо всех этих вещах.

– Она была в смятении, она, видимо, любит Гая не меньше моего. Ничто в моей жизни меня так не огорчало.

– Должно быть, это своеобразное фатальное влечение.

– Фатальное безумие, – в отчаянии уточнила Джорджия.