Небрежно, не глядя на старшину, подал красную книжечку через плечо. Тот посмотрел и козырнул.

— Прошу вас! — вернул документ. Заглянул на заднее сиденье.

Хмелевец зашевелился.

— Товарищ из райисполкома, — пояснил Заставный.

— Ну хорошо, — разрешающе махнул рукой старшина, — поезжайте.

Въезжали в город, который вызвал у Сливинского много воспоминаний. Он любил этот город, и новая встреча с ним растрогала его. Думал: никогда уже не увидит этого длинного проспекта. Кладбище, церковь, где он молился, базар и узенькие боковые улочки — все знакомое и близкое. Центр с почерневшими, давно не ремонтировавшимися домами. «Жорж»… Как он теперь называется? «Интурист»… Черт, и придумали же название!..

— Поворачивай налево и — к университету! — приказал он Дмитру.

Не мог не проехать мимо своего дома над парком. Интересно, кто там живет? На окнах красивые занавески…

Выбросил сигарету, сжал зубы.

— Знаешь, как ехать? — спросил мрачно.

— В конец Городецкой.

— Остановишься за квартал. Не надо сразу соваться туда на машине.

Заставный кивнул не отвечая.

Проехали по мосту через железную дорогу. Началась городская окраина: одноэтажные домики с садиками, узкие немощеные улочки. Дмитро петлял, будто был здесь не однажды. Остановился, чтобы не вызывать подозрений, у магазина.

— Вторая справа — Июньская, — кратко пояснил он.

— Откуда знаешь? — не поверил Сливинский.

— А я два года учился в гимназии в этом городе. И жил неподалеку.

— Подождешь нас. Пошли… товарищ Барыло, — насмешливо пригласил Сливинский Хмелевца.

Они исчезли за углом.

Дмитро вылез из машины, обошел ее вокруг. Любопытно, куда пошли эти двое? Седой — как будто умный, а другой — дубина. Видно, важные птицы, сам пан Гроза гнулся перед ними. Что ж, наше дело телячье, приказано слушаться и исполнять все их распоряжения, ну, и будем исполнять…

Июньская, 7. Дом с мансардой за высоким забором. Хмелевцу здесь понравилось: стоит в стороне, дальше — огороды. За домом — садик, это тоже неплохо. Калитка заперта, значит, хозяин исправный.

Сливинский нажал на кнопку звонка. Никто не появился. Позвонил вторично. Увидел в щель, как открыли дверь на высоком крыльце. Вышел мужчина в полосатой пижаме. Пожилой, но держится прямо и шагает твердо.

— Кто? — спросил он.

— От пана Грозы… — тихо отозвался Сливинский.

— Не знаю никакого Грозу и знать не хочу!

— Просили передать, — быстро сказал пан Модест, чтобы тот не ушел, не выслушав, — надо приехать за четырьмя ульями.

— Ульи я заказывал, — согласился хозяин и щелкнул замком. — Входите, чего торчите на улице?

Каноник вышел из собора в начале четвертого. Ступак ожидал, что сразу же за ним появится Кирилюк. Но капитана почему–то не было, и Ступак сам пошел за каноником. Отец Валериан, видно, не спешил домой. Неожиданно остановился у витрины, вошел в магазин. Выйдя из него, пошел по узкой безлюдной улочке, и Ступаку пришлось попотеть, чтобы не обнаружить себя.

Отсутствие капитана и поведение каноника обеспокоили его. Убедившись, что отец Валериан, как всегда, пошел домой обедать, Ступак позвонил Левицкому и попросил помощи.

— Возможно, капитан напал на что–нибудь любопытное, — рассеял его опасения полковник.