— Арестован советской контрразведкой, — с досадой отмахнулся майор. — Не о нем речь, и он интересует меня меньше всего. Нужно гарантировать Сливинскому переход границы, и мне кажется, что эту операцию должны возглавить вы, господин Павлюк.

Тот был хорошо натренирован: даже глазом не моргнул. Спросил лишь, чуть подзуживая:

— Не понимаю, каким образом, сидя в Мюнхене, я смогу возглавить операцию? Дело не ждет. Пока я буду добираться до границы, чекисты возьмут Сливинского.

— Считаете, что я не подумал над этим? — оборвал его Гелбрайт. — Прошу! — Он разложил на столе крупномасштабную карту Карпат. — Приблизительно здесь, — ткнул пальцем, — ждет наших распоряжений группа Сливинского. Вот линия границы. Видите, не так уж и далеко — они могут преодолеть это расстояние за несколько часов. А тут, — он обвел ногтем часть территории Польши, — район, контролируемый отрядами украинских и польских националистов, они разделили между собой сферы влияния, и зона действий ваших земляков, — он посмотрел на Павлюка, — как раз прилегает к польско–советской границе.

— Я это очень хорошо знаю, — оживился Павлюк. — Один из наших отрядов атакует советскую заставу, пограничники организуют оборону — им будет не до охраны границы, — а в это время…

— Сливинский перейдет на территорию польских Бескид! — подхватил капитан Грюнинг.

— Боже мой, какие догадливые! — оторвался от карты Гелбрайт.

— Следовательно, — Павлюк не обратил внимания на иронию майора, — надо связаться но радио с отрядом куренного Слепня и предупредить, когда тот должен атаковать заставу. Но ведь, убейте меня, не понимаю, как я могу очутиться там…

— Тупость никогда не украшала человека! — ехидно усмехнулся майор. — Уже месяц, как у Слепня нет рации… — Гелбрайт несколько секунд подумал и заговорил уверенно: — Всем нам известно, что в чемодане господина Воробкевича кроме других документов («Неужели узнали?» — даже похолодел Павлюк) имеются списки националистических агентов на Украине. Господин Бандера заботится о своем, а мы — о своем. Поэтому должны завладеть этими списками любой ценой. Только что получено разрешение использовать для связи с отрядом Слепня самолет. Суток на связь с куренным и подготовку операции более чем достаточно. Вылетите завтра ночью, переход границы назначаем на двадцать третье июля.

— Самолет будет ждать меня? — засуетился Павлюк.

— Да. Он доставит вас и Сливинского сюда.

Павлюк немного подумал. Риск, безусловно, есть, особенно во время полета, но не такой уж и большой. Лететь должны над чехословацкими Татрами и польскими Бескидами, но ни у чехов, ни у поляков еще нет современных ночных истребителей. Пока свяжутся с советским командованием, их самолет уже будет стоять, замаскированный, на земле. Лишь бы не нарушить границ СССР. С этим шутки плохи — не успеешь оглянуться, как подобьют или заставят сесть.

— Надеюсь, самолет будет пилотировать опытный летчик? — спросил Павлюк с еле скрытой тревогой.

— Я же сказал, — поддел его Гелбрайт, — что мы заинтересованы в успехе этой операции!

«А я еще больше… — подумал Павлюк. — В конце концов, все получается наилучшим образом. Представляю себе морду Сливинского, когда увидит меня после перехода границы. Старый пройдоха, наверное, уже придумал что–нибудь, чтобы присвоить деньги, а тут…» Он удовлетворенно улыбнулся.