— Да, — сказала она. — Но это все-таки хуже, чем ты думаешь.
Она села рядом с ним на край дивана.
— Американцы очень любят свои символы, — продолжила она, поправляя очки указательным пальцем. — Флаг и Pledge of Allegiance — клятва верности флагу. Памятники. В них нет ничего случайного. Посмотри. — Она указала на темный фон эмблемы. — Этот синий цвет символизирует справедливость, как и весы в верхней части щита. В кругу тринадцать звезд — по числу «первоначальных» штатов. Красные и белые полоски — как на флаге. Красный означает мужество и силу. Белый — чистоту и свет, истину и мир.
— Получается, они считают, что мужество и сила важнее, чем правда и мир, — заметил Ингвар. — Я имею в виду, что красных полос больше, чем белых.
Ингер Йоханне не улыбнулась.
— На флаге так же, — сказала она. — На одну красную полоску больше. Этот неровный край, окружающий эмблему, символизирует вызов зла, которому противостоит ФБР, и силу организации.
Рагнхилль барахталась и лягалась. Фигурки ударялись друг о друга. Ингвар почесал шею и пробормотал:
— Впечатляет. Но я не совсем понимаю, к чему это ты.
— Видишь эти две ветки?
Она провела ногтем по листве с обеих сторон бело-красного центрального щита.
— Лавр, — сказала она. — Глядя в увеличительное стекло, ты насчитаешь сорок шесть листочков — столько штатов входило в состав США в тысяча девятьсот восьмом году, когда Федеральное бюро было основано.
— Я благодарен за впечатляющую лекцию, — с иронией произнес Ингвар, — но...
— Посмотри вот на это. — Она держала газету с фотографией Венке Бенке, повернув к свету. — Ее значок. Лавр. Ты видишь лавр?
— Да это вроде не лавр! — Он прищурился.
— Нет, — подтвердила Ингер Йоханне.
— Это... перья?
— Да.
— Вместо лавра? Почему?
— Это орлиные перья, — сказала она. — Кто украшает себя орлиными перьями?
— Ну, индейцы...
— Вожди.
— Вожди, — послушно и непонимающе повторил он.
Ингер Йоханне опустилась на пол. Осторожно подняла Рагнхилль, уложила ее на плечо и принюхалась. Опять обкакалась! Она прижала девочку к себе.
— The Chief, — сказала она. — Вождь. Уоррен Сиффорд. Этот значок заказала группа студентов, всего в сотне экземпляров. Когда об этом узнали, начался настоящий ад. Никому не позволено шутить с символикой ФБР. Значки стали цениться еще выше. Их носили с внутренней стороны лацкана — как знак посвященных, как знак того, что человек избран. Он один из учеников Уоррена. Уоррену... это нравилось, конечно. Он ничего не хотел об этом знать, но... ему это нравилось.
— Значит...
— Значит, Венке Бенке так или иначе имеет отношение к Уоррену. Она встречала его, или слушала его лекции, или говорила с кем-то, кто его знал.
— Что, в свою очередь, означает...
— Что она хочет, чтобы мы ее заметили, — сказала Ингер Йоханне.
— Что?
— Она приглашает нас. Бросает нам вызов. Она появляется на телевидении после двенадцатилетнего молчания. Позволяет себя фотографировать и говорит с журналистами. Она убивает своего соседа и звонит в полицию. Ей не хочется прятаться — ей это надоело. Она хочет войти в свет прожектора, а не выйти из него. И она надевает этот значок в надежде быть замеченной. Нами. В надежде, что мы поймем. Она играет с нами.
— С тобой и со мной?
Ингер Йоханне не ответила. Она скорчила гримасу, потому что неприятный запах становился все сильнее, и пошла в ванную. Он вышел за ней.
— Что ты имеешь в виду? — тихо спросил он.
Она по-прежнему не отвечала. |