Сколько пьес она помнила наизусть, особенно если они были в стихах! Она могла без устали разыгрывать отдельные сцены, читать диалоги разными голосами. А арии? Она распевала любую, самую сложную, запоминая мелодию с одного-двух раз. Часто она придумывала новый текст к известным мотивам или, наоборот, подбирала аккомпанемент к понравившемуся стихотворению. В последнее время Люсиль увлеклась импровизацией. Она придумывала тему и мгновенно сочиняла песню: слова и мотив. Но никому не говорила об этом, да никто и не догадывался. «Поёт как птица небесная!» — говорили все кругом, а откуда она берёт тексты песен, её близким не приходило в голову. Ведь в Париже все поют.

Умение петь, писать музыку для песен, обладать мелодичным голосом, музыкальной памятью, наконец, хорошей внешностью — достаточно ли всех этих качеств, чтобы любой ценой добиваться сцены?

Люсиль хорошо знала, какой отпор встретит со стороны родителей. Хотя они и были передовыми людьми, но театральное искусство было им чуждо. Особенно их пугала обстановка, царившая за кулисами. Они считали, что в театре всё решает протекция. Чтобы стать актрисой, одного таланта недостаточно. Самая одарённая актриса оказывается бессильной перед сетью интриг, сплетен и подкупов.

Жак и Бабетта, в назидание дочери, не раз рассказывали ей о грязных театральных нравах, но Люсиль ничто не могло расхолодить. Однако прямо поставить перед родителями вопрос о своём внутреннем решении стать актрисой она не решалась.

Если бы только она могла, пусть не своими, а написанными кем-то другим словами, но громко на весь зал сказать о справедливости, о том, что добро должно победить зло… Сказать так убедительно, чтобы сердца слушающих её зажглись тем святым огнём, который подвигает людей на свершение великих дел во имя правды.

Иногда, читая вслух понравившийся ей драматический отрывок, Люсиль думала: «Выйти вот так на сцену и прочитать монолог какой-нибудь героини драмы или трагедии. Все глаза устремлены на тебя, на тебя падает свет… Ты трепещешь от страха и восторга! Но есть ли у меня такая сила чувств, которая заставит кого-то другого затрепетать с такой же силой?! Да! Должна найтись во мне такая сила! Иначе я не рождена актрисой!»

За всю свою жизнь Люсиль видела всего пять-шесть пьес в театрах Французской комедии и Одеона. Родители знали, какой это для неё праздник. Но они не представляли себе, что, улучив свободную минуту и низко опустив на лоб чёрную шёлковую шаль, чтобы не быть узнанной, Люсиль спешит к сердцу театральной жизни Парижа — бульвару дю Тампль: в то время он был средоточием множества маленьких театров. Здесь прямо на площади совершались театральные сделки, завязывались театральные знакомства, продавались по дешёвке контрамарки на самые интересные спектакли.

Люсиль не принимала ни в чём участия. Даже контрамарки купить она не могла, потому что ей пристало появляться в театре только в сопровождении родителей, и то, когда они найдут это своевременным и возможным.

И всё же… Мимо неё, совсем рядом, проходили в толпе известные актёры и актрисы. Она знала их имена. Вечером в театре они будут вызывать у зрителей бурю аплодисментов. Со сцены они будут произносить, те зажигающие сердца монологи, которые она повторяет наизусть в тиши своей комнаты и так жаждет произносить сама для публики. Они сольются со зрителями в одной общем чувстве и хоть на мгновение составят с ними одно целое. И вот Люсиль видит этих актёров, этих чудодеев рядом с собой, слышит их голоса… Пусть она и не решится никогда, но может с ними заговорить… И то, что они сейчас совсем близко от неё, наполняло её безмерным счастьем.

С кем же посоветоваться, у кого искать понимания, когда самые, казалось бы, близкие ей люди — отец и мать — не хотят ей помочь? Брат Мишель — настоящий хороший друг — иной раз высказывает мысли, которые под стать взрослому.