Почему ты-ух боишься-ух? — спросила Буба. Мы вместе-ух летали в лунной-ух прохладе, парили-падали вместе-ух, как полагается совам-ух.

Но я же на самом деле не сова, трясущимся мысленным голосом ответила Изабо. Я-ух не знаю-ух, как мне-ух превратиться обратно-ух в человека.

А зачем-ух тебе? — удивилась Буба.

Я же не сова, я девушка-уууух, расплакалась Изабо. Если бы у нее были человеческие глаза, из них хлынули бы слезы, но в облике совы она лишь скорбно ухнула.

Теперь сова-ух.

Изабо испуганно разжала и сжала когти. Буба придвинулась поближе, потершись своей пушистой головой о ее голову. Давай парить-падать в лунной прохладе-ух, сказала сова, сорвавшись с ветки в темноту.

Через миг Изабо взмахнула крыльями и захлопала ими. Она боялась взлетать. Земля была так далеко внизу. Это было все равно что прыгать с Башни Двух Лун. Она тревожно ухнула, и Буба вынырнула из темноты, белая и безмолвная, точно снежинка. Она приземлилась рядом с Изабо и вдруг без предупреждения столкнула ее с веки. Изабо вскрикнула и взмахнула крыльями, без усилий паря в темноте. Темное кружево ветвей понеслось к ней, и она снова вскрикнула и инстинктивно свернула в сторону, едва разминувшись со стволом дерева. Она втянула голову и захлопала крыльями, и ее тело послушно взмыло вверх. Ее захлестнула эйфория. Она летела! Изабо принялась экспериментировать, расправляя сначала одно крыло, потом другое, хлопая ими, держа их неподвижно. То падая к земле, то снова взмывая вверх, она летела по ночному лесу, а Буба бесшумно парила рядом с ней.

Наконец они вылетели на опушку, с которой открывался вид через реку на склоны горы. Перед ними был Череп Мира. Вся эйфория Изабо внезапно испарилась. Ее путь подошел к концу, а она была заперта в теле совы. Как она теперь завершит свой поиск и вернется к прайду?

Я должна-ух вспомнить, как-ух я превратилась в сову-ух, сказала она Бубе. Если я один раз смогла измениться, то точно могу-ух сделать это еще раз.

Карликовая сова ответила ей взглядом немигающих глаз. Изабо ответила ей таким же взглядом. Она страшно устала, и ей очень хотелось потереть глаза и зевнуть. Думать было трудно — казалось, что вся голова у нее набита перьями.

Для сна-ух есть день, а лунная прохлада-ух для того, чтобы парить-падать, сказала Буба. Будешь спать-ух, когда придет солнце.

Очень сонная, сказала Изабо. Она едва могла расправить крылья и подумала, что если бы попыталась взлететь, то камнем рухнула бы на землю.

Давай, сказала Буба. Заползай в дупло и спи-ух. Сова найдет тебе еду-ух.

Изабо послушалась. В стволе дерева было уютное маленькое дупло, выстланное опилками и сосновыми иглами. Она сложила крылья и закрыла глаза, и сон обрушился на нее, точно гигантская кувалда.

Когда она проснулась, Буба спала рядом, спрятав голову под взъерошенное крыло, а перед ней лежала кучка полуобглоданных мотыльков и кузнечиков. Когда-то это зрелище не вызвало бы у Изабо ничего, кроме отвращения. Сейчас же она почувствовала, что в ней проснулся дикий аппетит, и жадно склевала всех насекомых до последнего. Насытившись, она высунула голову из дупла. День был в самом разгаре, и солнце ослепило ей глаза. Она забилась обратно в дупло, спрятав ушастую голову под крыло. В тот миг, когда она уже было совсем уснула, она невольно икнула и выплюнула непереваренный панцирь и крылышко. Почувствовав себя намного лучше, она снова провалилась в сон.

Когда она проснулась во второй раз, была уже ночь. Ее снова терзал голод, поэтому она безропотно отправилась вместе с Бубой на охоту. Они летели через лес, на лету хватая мотыльков и светлячков, отыскивая под корой личинок и раскрывая их коконы острыми загнутыми клювами. На этот раз Изабо уже довольно ловко управлялась со своими крыльями, хотя, конечно, ей еще далеко было до легкого и бесшумного полета Бубы.

Насытившись, совы полетели через лес, просто ради удовольствия полета.