В конце концов они оставили ее. Фанд раскачивалась взад и вперед, тихонько подвывая от отчаяния. Нила, Нила, Нила, Нила. Какое-то движение поблизости заставило ее застыть, страшно испугавшись, что они слышали ее безмолвную мольбу. Кто-то присел рядом с ней, накормив сырой рыбой и напоив каким-то горьким питьем, сделанным из водорослей.

— Ты должна делать то, что тебе говорят, — тихо и ласково сказал голос. — К чему сопротивляться им? Ты все равно не победишь. Делай то, что тебе говорят.

— Не могу, не могу. — Слова откуда-то сами собой всплыли в мозгу Фанд. — Не могу, не могу. — Ее голос окреп.

— Еще как можешь, — прошипел голос прямо ей в ухо. — Еще как можешь, девочка-человек.

Потом Фанд осталась одна. Тишина и темнота колыхались вокруг нее. Холод обжигал, как огонь. Он вгрызался в нее до мозга костей. Она тряслась и дрожала. Она пыталась согреться, растирая себя ладонями, но они ничего не ощутили. Зубы клацали. Меня зовут Фанд. Нила придет за мной. Меня зовут Фанд. Нила придет за мной.

Но он не пришел.

Темнота медленно рассеялась. Изабо открыла глаза, пошевелила сначала одной ладонью, потом другой, вытянула руки над головой и встала на ноги. Потом грациозно проделала все тридцать три стойки адайе, разогревая мышцы и сосредотачиваясь. Адайе была медитацией в движении, как ее предыдущий транс был медитацией в неподвижности. Обе они помогали ей достичь уровня приподнятого сознания, ощущения, как будто она одновременно находится в мире и вне его. Именно на этом уровне она могла вобрать в себя Единую Силу и подчинить ее своей воле.

Завершив последнее и самое трудное ритуальное движение, Изабо взяла свой мешок и медленно и размеренно направилась к Башне Двух Лун. Она подошла к небольшому садику у входа в лабиринт, окруженному высокой живой изгородью и по кругу обсаженному семью священными деревьями с переплетшимися ветвями.

Деревья были невероятно древними, а их стволы настолько толстыми, что два человека не смогли бы обхватить их руками. Внутри круга деревьев был гладкий пятачок, на котором сидело пять ведьм с закрытыми в медитации глазами. Их длинные седые волосы струились по обнаженным спинам. Отблески огня танцевали на старых лицах, вспыхивая на кольцах, унизывавших узловатые пальцы.

Изабо стояла в сумерках, пытаясь успокоиться. Она глубоко дышала, пока снова не обрела безмятежность духа, потом ступила на лужайку. Быстро светало, и она уже могла видеть круг и шестиконечную звезду, начерченные на земле. В тех местах, где звезда пересекалась с кругом, в землю были воткнуты посохи ведьм. Круг не был замкнут, и Изабо без единого слова обошла его, дойдя до прохода шириной примерно в фут. Она остановилась, сделав знак благословения Эйя, и вошла в круг.

Глаза ведьм мгновенно распахнулись. Изабо поклонилась Мегэн, сидевшей на северном конце звезды с небольшим горшочком земли перед собой. На старой колдунье не было ничего, кроме ее колец и Ключа, свисавшего с шеи. Мегэн без улыбки поклонилась в ответ.

После этого Изабо поклонилась остальным. В южном конце гексаграммы сидел Дайллас Хромой. Возраст прочертил на его лице глубокие морщины. Одна его нога свисала, тонкая и бесполезная, сморщенная, точно засохшая ветка. В руках в него был церемониальный кинжал с черным лезвием, на котором были выгравированы магические руны.

Слева от Мегэн сидел Гвилим Уродливый, мрачный мужчина с крючковатым носом и изрытой оспинами кожей. Он тоже был калекой — одна его нога заканчивалась у колена уродливой массой рубцов. За спиной у него лежала его деревянная нога. Он кивнул головой, принимая приветствие Изабо, хотя суровое выражение его лица никак не изменилось.