|
Я слышал хрип, звуки ударов, скребущий шорох, в слабо освещенном коридоре колыхались тени. Когда я наконец сумел перезарядить «Макаров», глаза привыкли к полумраку, теперь я видел, что происходило в коридорчике. Хурылев исчез — думаю, он отполз на четвереньках и выскочил в центральный коридор, а тот парень, которого я застрелил первым, не подавал признаков жизни. Третий противник прижался спиной к крупноячеистой стальной сетке, которая отгораживала большую часть помещения. Стрелять он не мог потому, что один из пленников умудрился просунуть руки сквозь сетку, ухватить автомат за ствол и притянуть к ограде вместе с владельцем. Пленник был парнем крупным, так что бедняга автоматчик скреб ногами по полу и никак не мог вырваться. Должно быть, отшатнувшись, когда доска полетела в его сторону, он оказался спиной к пленным, ну и попался. Дядя Сережа встал на четвереньки и поднял фонарь — в луче света я увидел, как стрелок, пыхтя, старается выползти из-под прижимающего его к сетке автомата. Этим он лишь ухудшил ситуацию — пленный сдавил его шею. Я поднялся и сделал шаг, стрелок Хурылева рванулся из последних сил, державший его парень разжал одну руку — автоматчик вылетел из объятий, с размаху ударился о стену, развернулся ко мне, и тут я начал стрелять. Первые пули угодили в грудь, отшвырнули человека на пол, я продолжал нажимать на спусковой крючок. Нервы сдавали, я давил снова и снова, даже после того как выпустил всю обойму. Отовсюду неслись лай, завывания, хриплые стоны мутантов. — Отоприте нас. — Сиплый повысил голос, чтобы перекрыть шум, поднятый дьявольским зверинцем. Дядя Сережа повел фонарем — и я узнал обоих арестантов. Мои попутчики по электричке. Мы вместе приехали в Кольчевск… Здоровяк, сумевший обезоружить бандита, — сержант, а второго, который попросил отпереть, я видел в кафе «Снежинка». — У того ключи должны быть, — здоровенный сержант указал на парня, которого я уложил вначале. Руки так и остались просунуты в ячейки сетчатой ограды. Я заметил кровь на его лице — сержанту рассадили кожу на голове, когда брали. От усилий корочка на ране лопнула, и поверх засохших подтеков полило снова. Дядя перевернул труп, вывернул карманы, луч его фонарика заплясал вверх-вниз, в темноте звякнул металл… А хор мутантов все не думал униматься, звери выли и рычали, дребезжали стальные сетки. Звук доносился из дальних коридоров, отражался от бетонных стен, от низких потолков, накладывался и умножался эхом, какофония получалась дикая. Из-за этого я нервничал еще сильнее. Дядя Сережа, наверное, волновался и того больше, поэтому мучительно долго попадал ключом в замочную скважину. Наконец замок лязгнул, со скрежетом распахнулась дверь. — Старший следователь Шацкин, — будничным тоном представился толстяк, потом добавил: — Петр. А это сержант Иващенко. Говорил он с одышкой, в груди его что-то сипело и булькало, возможно в спертом воздухе подземелья этому увальню трудно дышалось. Сержант дернулся раз, другой — я только теперь догадался, что его ручищи застряли. Ничего смешного, парень, может, нам всем жизнь спас, когда втиснул мускулистые конечности в узкие сегменты сетки. А теперь вот застрял, не может освободиться. Он тянет, а сетка мягко прогибается… — Сергей Щелоков, — назвался дядя, — пенсионер. |
