Кинувшись к висящему телу Линды, я встал перед ним так, чтобы видеть ее застывший взгляд, и снова закричал. Лишь остатки самоконтроля удерживали меня от того, чтобы накинуться на труп с кулаками.

— Что тебе от меня надо?! — кричал я. — Чего ты хочешь?!

Линда Вильбьерг хранила молчание, по-прежнему взирая на меня невидящим взглядом.

За окном начало темнеть. Гостиная постепенно погружалась во мрак, приобретая непривычный вид. Предметы дизайнерской мебели теряли четкие очертания и превращались в бесформенную массу. Густой запах ужаса и смерти становился все сильнее. Я чувствовал, что больше не в силах его выносить, и в конечном итоге это стало решающим моментом, заставившим меня покинуть дом.

Поскольку вопрос о немедленном вызове полиции отпал, можно было особо не волноваться о том, чтобы оставить место преступления в первозданном виде. Да и по отношению к Линде Вильбьерг следовало проявить уважение. Сняв куртку и рубашку, я сходил на кухню и прихватил там нож. Затем, вернувшись в гостиную, я перерезал веревку, снял тело Линды и отнес его наверх. Погибшая оказалась тяжелой — никогда в жизни мне не приходилось носить такие тяжести, — и, когда я уложил ее на кровать, весь мой обнаженный торс был покрыт потом и кровью. Я вынул у нее изо рта бумажный кляп, закрыл мертвые глаза и набросил на обнаженное тело одеяло. На пороге спальни я оглянулся и в последний раз посмотрел на нее.

Снова умывшись, я оделся, прихватил со столика книгу и вышел из дома.

У Линды Вильбьерг был «мерседес смарт» — одна из тех машинок, которую вполне можно припарковать в телефонной будке. При этом, несмотря на габариты, она стоила целое небольшое состояние.

Куда мне ехать, я не знал. Запах смерти, постоянно преследовавший меня, служил напоминанием о перепачканной кровью одежде. Так что первым делом необходимо было сменить ее на что-то чистое.

Мотор завелся с пол-оборота, я вырулил на шоссе и поехал в сторону центра. Стоял ранний воскресный вечер, и на пригородных улицах было не так уж много народа.

Рядом со станцией городской электрички я увидел наконец то, что мне было нужно. В подвальчике старого здания, выходившего на Вигерслев-аллею, помещался, если верить вывеске, магазин одежды Армии спасения. Вся ведущая вниз лестница была завалена черными пластиковыми мешками для мусора — щедрыми пожертвованиями сердобольных граждан, которые считают, что кто-то может найти применение поношенным брюкам-трубам восьмидесятых годов, из которых сами они уже давно выросли.

Я припарковался прямо на тротуаре рядом с входом в магазин и, убедившись, что поблизости никого нет, вышел из машины. На крутой широкой лестнице лежало около десяти мешков. Присев на верхнюю ступеньку, я подтянул к себе ближайший и проделал в нем дыру. Сквозь прореху стало видно разнообразное барахло, в основном белой и розовой расцветки: белые колготки, какие-то детские платьица, игрушечные мишки и т. д. Отпихнув от себя пакет, я принялся за другой. В нем оказались мужские костюмы, однако я быстро убедился, что все они мне безнадежно малы.

Взявшись за третий мешок, я обнаружил, что у меня появилась компания: высокий тощий мужчина в пальто военного образца. Его темные волосы были всклокочены, а густая щетина на подбородке свидетельствовала о том, что бритвенными принадлежностями он не пользовался уже довольно давно. Я с испугом уставился на него, однако мужчина, коротко кивнув мне, сразу же занялся мешком, который я только что отбросил в сторону. Он не стал тратить времени и, подобно мне, рыться в нем — одним махом вывалил содержимое на лестницу и, прищурившись, начал внимательно изучать каждую вещь. Выбрав один из пиджаков, он поднял его, однако, убедившись, что он ему также мал, зашвырнул в конец лестницы.

Я последовал его примеру и высыпал все вещи из пакета прямо перед собой. Оказалось, что это шторы и постельное белье.