Над глазом белел старый шрам, а другой рассекал щеку, но шрамы не портили его. Бен Мандрин выглядел сильным, волевым стариком, прожившим богатую событиями жизнь.

— Так ты Сэкетт? — сказал он. — Дорри рассказывала мне про тебя. Похоже, ты боец.

Я остановил взгляд на шраме над глазом, и он заметил это.

— Сабля, — сказал он. — Это случилось давно. Почти целую жизнь назад.

— У Гаттераса, — сказал я. — И они приняли вас за мертвого.

Оба сильно удивились. Доринда резко повернулась и посмотрела на меня, а Бен схватился за ручки кресла и выпрямился.

— Откуда ты знаешь? — спросил он. — Об этом знали очень немногие.

— Вы слишком часто нападали на побережье Каролины, — ответил я. — Человек, который ударил вас саблей, — мой дед.

Несколько мгновений он не сводил с меня яростного взгляда, затем рассмеялся.

— Он тоже был бойцом, — заметил Бен. — Владел саблей лучше всех… лучше всех, кроме одного.

Он внимательно оглядел меня.

— Здесь у нас есть еще один Сэкетт. Это твой родственник?

— Наверное. Он Сэкетт с гор Клинч-Маунтинс, мы с ними не в ладах, но мы не пираты.

В глазах его появилось жесткое выражение… ему было над чем подумать. Если бы Бен Мандрин был чуть помоложе или чуть поздоровее, тогда я бы дважды подумал, прежде чем выдать такое. Но мне показалось, что ему нравится наш разговор, и я вдруг понял, что давно уже никто не осмеливался разговаривать с ним по-мужски. Из-за того, что он богат и калека, перед ним, скорее всего, преклонялись.

— Это было давно, — сказал старик. — Я стал владельцем ранчо и добропорядочным гражданином.

Его глаза сверкнули недобрым смешком.

— Или ты не слышал?

— Слышал и поверил… но не совсем.

Он снова рассмеялся и, глянув на Доринду, сказал:

— Он мне нравится.

Затем повернулся ко мне.

— Как ты относишься к тому, чтобы поработать на меня?

— Я не ищу работу. Я ищу тридцать фунтов украденного у меня золота, а когда найду, возвращусь в Аризону. Более того, — я смотрел прямо на Доринду, — у меня есть идея, кого надо спросить.

О, он сразу все понял. От Старика Бена мало что укрывалось. Он поглядел на нее, потом на меня.

— Ты не прав, мой друг, она все время была со мной.

Он указал на кресло.

— Садись, немного поговорим о кораблях, саблях, береге Каролины пятьдесят лет назад, а может, и больше. Ч о говорил тебе дед?

Он повернулся к женщине.

— Доринда, принеси нам бутылку вина — очень хорошего вина, которое навевает воспоминания.

Потом мы сидели молча, слушая, как удаляются ее шаги. Судя по звукам ее шагов, вино хранилось в другом конце дома.

— Ты помог ей в пустыне, Сэкетт, за это я благодарю тебя.

Тут уж я удивился, потому что думал, что он ничего не знал о том, что она уезжала из города.

— Я пошел за водой, и, пока возвращался, бандиты схватили ее. Когда один из них стрелял в меня, я споткнулся и меня сочли убитым,

— А ты лежал не шевелясь? Она не догадывается, что я знаю.

Он закурил длинную черную сигарету, затем проницательно взглянул на меня.

— Она украла у тебя золото?

— Этого я не могу сказать, но думаю, она знает, где оно. По-моему, — я постарался сформулировать так, чтобы он не обиделся, — у нее нюх на золото, если можно так выразиться.

В этот момент Доринда появилась на веранде, направляясь к нам.