— Все в п-порядке, Алек-ксей Николаевич?

— Нормально, Коль. — Семенов перемахнул через борт на наплыв крыла и с наслаждением прогнулся, упираясь кулаками в поясницу. — Проверь рулевые, ага? Что-то выравнивается плохо.

— Сделаем, т-товарищ капитан. — Прапорщик расплылся в жутковатой улыбке и скатился вниз по лесенке. Завывая плохо отрегулированным двигателем, к самолетам подкатил штабной «уазик». Дверца со стороны водителя открылась, и из машины неторопливо выбрался младший сержант. Навалившись локтями на капот, он достал из кармана пачку «Явы», выудил сигаретку и, прикурив, с наслаждением затянулся, многозначительно поглядывая в сторону Алексея. «Ну ясно, кто-то уже стукнул. Жди неприятностей». Капитан спустился на бетонку и, повернувшись, едва не налетел на Частнова.

— Я-то думал, ты там примерз, капитан. Семенов обошел «МиГ» вокруг, посмотрел на возящихся поодаль солдат из обслуги, сворачивающих тормозной парашют. Частнов проследовал за другом, церемонно отбивая ботинками строевой шаг. Алексей обернулся — старший лейтенант стоял, вытянувшись во фрунт, держа на согнутой левой руке шлем, откуда торчали раструбы полетных перчаток. Выпученные глаза и застывшее вытянутое лицо.

— Это ты к чему, Ильич? Частнов, не меняя выражения лица, разомкнул губы и протрубил:

— Карета подана, ваше сиятельство! — Правая рука изящным жестом указала на «уазик».

— А почему не величество?

— А потому… — Частнов опустил руку и хлопнул себя пониже спины. — До величества у тебя еще задница не доросла. Но не переживай: «папа» сейчас тебе ее начистит, да так, что она не только засияет, но и увеличится вдвое.

— Закончил острить? Поехали на разборки.

«Уазик» подлетел к серой громаде штаба и резко остановился у крыльца, намертво впечатывая лысую резину в асфальт. Кивнув сержанту-водителю, летчики поднялись по ступенькам и, предъявив удостоверения на вахте, прошли мимо часового, откровенно мающегося возле пуленепробиваемой стеклянной пирамиды, укрывающей боевое знамя части. Здесь друзья свернули в левый коридор, прошли по вытертой малиновой ковровой дорожке и остановились у темно-красной дерматиновой двери. Табличка, привинченная двумя шурупами, гласила: «Заместитель командира части по личному составу». Частнов легонько поскреб ногтем по обивке двери и прошептал:

— Все красное…

— Что? — Семенов повернулся к другу.

— Да ничего, — снова зашептал Петр и страшно изломал брови, — кино есть такое — «Все красное».

— Я не смотрел. — Алексей постучал согнутым пальцем по деревянному косяку.

— Я тоже. — Частнов повернул медную с завитушками рукоять замка и толкнул дверь. — Разрешите? Место замполета подполковника Грибова пустовало. С правой стороны длинного стола сидели два офицера — майор и капитан. Майора Алексей знал. Звали его Аркадий Геннадьевич, фамилия была Поручик. Именно он сидел за штурвалом одного из «сухарей», именно его голос прозвучал в шлемофоне, именно его ракеты упали на деревню. Алексей помрачнел. Капитана он не знал, да это и не имело никакого значения. Семенов и Частнов вошли в кабинет, но садиться не стали, а продолжали стоять, стараясь не встречаться взглядами с пилотами штурмовиков.