|
Давно, на заре нашего знакомства, Карел говорил мне, что с трудностями ты всегда предпочитаешь справляться один. Но я была уверена, что смогу доказать тебе ошибочность этого мнения. После всего, что мы пережили, думала, что будем вместе всегда, что бы ни случилось. А если однажды наши отношения дадут трещину, то мы поговорим. Обсудим все, вместе попытаемся найти выход. Считала, что ты не станешь решать за нас двоих. Но, очевидно, мне это не удалось. Я что-то делала не так, раз тебе до сих пор одному проще, чем вдвоем.
– В этом нет твоей вины, – заверил Войтех. – И я не исключаю, что однажды пойму, что права была ты. – Что ж, в таком случае, ты знаешь, где меня искать. Главное, чтобы ты не понял это слишком поздно. Войтех, вероятно, хотел спросить, что она имеет в виду под словом «поздно», но их прервали самым бесцеремонным образом: на стол что-то плюхнулось с оглушительным звоном. Саша подняла глаза, с удивлением разглядывая шесть бутылок пива и довольного Ваню. Оставалось только догадываться, как он все это притащил. – Я предлагаю отметить! – заявил он, падая в свободное кресло. – Сейчас милая девушка нам еще закусь принесет. Войтех с подозрением покосился на бутылки. – Ты хотел поехать в первом классе, чтобы напиться? – уточнил он. – Напиться я и в экономе мог, – хохотнул Ваня, потянувшись к одной из бутылок. – А в первом классе я поехал, чтобы мы могли культурно отдохнуть. Будто в подтверждение его словам в дальнем конце вагона показалась девушка в форменной одежде, толкающая перед собой тележку с «закусью». Саша не хотела пива и культурно отдыхать тоже не хотела, она предпочла бы договорить, но теперь, очевидно, разговор снова откладывался на неопределенный срок.
Эпилог
28 февраля 2017 года, 10.19 бизнес-центр «Садко» Москва В большом кабинете было светло и очень жарко. Яркий свет зимнего солнца, заливающий огромное окно, причинял почти физическую боль, но мужчина не шевелился. Сидел на краешке большого и наверняка удобного кресла, не оглядываясь и не прислушиваясь к шагам за дверью. Со стороны могло показаться, что он о чем-то думает, но мыслей в его голове было не так уж и много. Мешковатый пиджак висел на нем как на вешалке, брюки были мокрыми внизу от растаявшего снега. Правая рука безвольно свисала вдоль тела, и это печалило сильнее всего. Рука уже не восстановится, придется как-то с этим теперь жить. Птицы со сломанными крыльями редко умеют летать. Главное, он выбрался. Смог сбежать, пусть и унизительно получил напоследок ботинком. Скрипка уничтожена, он теперь снова начнет стареть, ну да в запасе еще есть с десяток, а то и два десятка лет, успеет что-нибудь придумать. А то, возможно, ему сейчас что-нибудь предложат. Не зря же разыскали в тайном месте, о котором, как он считал, не знал никто, привезли в Москву, велели ждать в этом огромном кабинете. Он и ждет. Второй час уже вот пошел, как ждет. За дверью послышались очередные шаги, но Шумский сразу понял, что это к нему. Нет, шаги ничем не отличались от тех, что он уже слышал, и с человеком, к которому его привезли, он тоже никогда не встречался, но сразу понял: это к нему. Не первый десяток лет на свете живет, научился доверять уже почти по-звериному чуткой интуиции. |
