|
Он хочет показать мне, что помнит, как я смотрел на него и тем делал все сильнее в те времена, когда сам еще даже не умел говорить. Лестат устроился на стуле по другую сторону стола, и уже через секунду мне стало не по себе при мысли о том, что он сидит спиной к двери. Я поспешил закрыть дверь, затем вернулся, отключил компьютер от сети, выдернув все вилки из розеток, и предложил Лестату переставить стулья. – Погоди, братишка, – остановил он меня, едва я собрался это сделать. – Из-за этой твари ты сейчас не в себе. Мы снова уселись друг против друга, Лестат – спиной к двери, ведущей в переднюю часть дома, а я – спиной к своей спальне. – Неужели ты не понимаешь, он сам хочет стать Охотником за Кровью? – заговорил я. – Я не могу без ужаса думать ни о нем самом, ни о том, на что он способен. Я взглянул на люстру, чтобы посмотреть, не мигают ли по-прежнему лампочки. Нет, свет их был ровным. Тогда я покосился на компьютер, желая убедиться, что монитор не светится. Нет, экран оставался темным. – Он никоим образом не может стать Охотником за Кровью, – спокойно заявил Лестат. – Прекрати дрожать, Квинн. Посмотри мне в глаза. Я сейчас здесь, с тобой. Я здесь, чтобы помочь тебе, братишка! А он исчез и, после того как обжегся, едва ли вернется. Во всяком случае, если и попытается, то не скоро. – Но способен ли он чувствовать физическую боль? – спросил я. – Разумеется, способен. Он ведь ощущает вкус крови и испытывает удовольствие – разве нет? – Не знаю, – пробормотал я. – Надеюсь, ты прав. – Я чуть не расплакался. Мне безумно нравилось, что он называет меня братишкой, я дорожил этим милым словом. Так же мило те-тушка Куин всю жизнь зовет меня малышом. – Возьми себя в руки, Квинн, – сказал Лестат, – а то ты совсем расклеился. Он сжал мои пальцы, и я ощутил, каким сильным он может быть, какие крепкие у него ру-ки. Но сейчас он был нежен и смотрел на меня по-доброму. – А как же древнее предание, пересказанное в твоих записках? – спросил я. – Легенда о первых вампирах... о том, что они были простыми смертными до тех пор, пока в них не вселился дух. Разве не может это произойти вновь? – Насколько я знаю, ничего подобного больше не случалось, – ответил Лестат. – И мы го-ворим сейчас о том, что было тысячи лет назад, во времена, когда еще не существовало даже Древнего Египта. Многие Охотники за Кровью, как ты их называешь, видели духов, как и мно-гие смертные, и нам на самом деле неизвестно, как все произошло в самом начале. Приходится полагаться только на легенду, рассказывающую, будто некий сильный дух вторгся в человека через раны на теле. Полагаешь, у твоего Гоблина хватит сил или коварства для полного слияния? Пришлось признать, что не хватит. – Но кто бы мог подумать, что он станет пить у меня кровь? – спросил я. – Разве мог я ожидать от него такого страшного поступка? В ночь перерождения мой Создатель сказал, что впредь Гоблин оставит меня в покое, поскольку духи, мол, испытывают отвращение к Охотни-кам за Кровью, и тогда я узнаю, что такое полное одиночество. "И не будет у тебя больше при-зрачных приятелей", – заявил он. И знал, что говорит. Видишь ли, он сам не обладал способно-стью их видеть. Настоящий демон! Лестат закивал, и во взгляде его, обращенном на меня, читалось сочувствие. – В основном так и происходит. Призраки избегают Охотников за Кровью, словно что-то в нас наводит на них ужас, – впрочем, это понятно. Я сам не знаю точного объяснения. Но кому, как не тебе, знать, что так бывает далеко не всегда. Многие вампиры видят призраков, хотя я, должен признаться, не принадлежу к их числу, разве что в исключительных случаях. – Ты хочешь сказать, что на самом деле не видишь Гоблина, – удивился я. |
