— Все, что я хочу, — сказала она приглушенно, — это чтобы меня оставили в покое.

Было странно, насколько обидной показалась ему эта простая фраза. Губы его сурово сжались, он снова потянулся к ней, и Летти резко отодвинулась, закутавшись в одеяло. Она отползла от него подальше к стене, и рука ее наткнулась на что-то металлическое. Револьвер! Подняв оружие, Летти взвела курок; металлический щелчок гулко отозвался в темноте сарая.

Над головой дождь немного поутих, стал слабее, но шел по-прежнему беспрерывно. В тишине дыхание Летти громко отдавалось в ее собственных ушах.

— И что теперь? — спокойно спросил Шип. Летти усмехнулась: ответ у нее родился в голове еще до того, как она схватила револьвер.

— А теперь вы уйдете.

— Что?

— Забирайте одежду и убирайтесь!

В сложившейся ситуации была определенная комичность. Рэнсом насмешливо прищурился:

— Вы отправите раненого человека под дождь?

— Я что-то сомневаюсь, что вы тяжело ранены.

— Вы суровая женщина, Летиция Мейсон!

— Не такая уж суровая — иначе вы уже были бы мертвы.

Этого он не мог отрицать.

— Но все-таки вашей суровости хватит, чтобы вот так убить человека?

— Хотите проверить? — бросила она холодно.

Рэнсому действительно очень хотелось это проверить, но он решил, что Летти и так пришлось пережить в этот день слишком много испытаний. Лучшее, что он мог сейчас сделать, — это оставить за ней ее маленькую победу.

— В другой раз, — негромко произнес он.

Она не поверила ему — даже когда услышала, что он начал собирать одежду. Все получилось слишком легко. Летти ждала, что он заставит ее нажать на курок, и боялась этого. Когда-то она сказала, что сделает это без сожаления. Но однажды она уже выстрелила и попала в него, по ее вине пролилась кровь. От мысли, что она может ранить его еще раз, у нее закружилась голова, хотя, казалось, рана на ноге никак не сказалась на нем. Тем не менее она не собиралась рисковать. С револьвером в руке, наведенным на его смутный силуэт, Летти отодвинулась к стене и приготовилась к худшему.

До нее донеслось шуршание ткани — Шип надел рубашку и брюки. Потом он нагнулся, вероятно, чтобы обуться, и наконец послышались шаги. Подойдя к двери, Шип остановился.

— Вы отсылаете меня туда, где полно врагов, без защиты, без оружия?

Что-то в его голосе встревожило ее, но она отбросила эту тревогу.

— А что же мне делать? Отказаться от последней защиты?

— От меня вам защиты не требуется, клянусь вам. И пока я с вами, вам не нужно какой-либо другой защиты.

— Если то, что только что произошло, и есть ваша защита…

— Я и не говорил, что не собираюсь обнимать вас… или целовать ваши сладкие губы… или притрагиваться к двум великолепным вершинам вашей…

— Вон отсюда!

Шип как-то неприятно хохотнул, дверь раскрылась и снова закрылась, в проеме мелькнул его силуэт, и Летти осталась одна.

С облегчением вздохнув, она опустила револьвер, закрыла глаза и прислонилась головой к стене. Слезы подступали к глазам и рвались наружу; она тяжело вздохнула и смахнула их тыльной стороной ладони.

О боже, какой же она была дурой! Поделом ей за это беспечное путешествие в одиночку в дикую глушь. Сейчас Летти не могла представить, почему решилась на такое. Ведь ее тысячу раз предупреждали об опасности. Единственным утешением было то, что о случившемся не обязательно всем знать. Разумеется, она имела право заявить об изнасиловании, но она не собиралась выносить свое унижение на публичное обсуждение.

Кроме всего прочего, Летти сама не была уверена, что же с ней случилось.