Лайонел натаскал горячей воды, и Летти с наслаждением погрузилась в ванну. Она не собиралась спать сейчас, в разгар утра, когда солнце уже высоко. Кроме того, она была уверена, что все равно не заснет, ощущая себя такой падшей женщиной с измученным телом — и совестью. Но постель была мягкой, простыни наглаженными, а ветерок, влетающий через раскрытое окно и тихонько колеблющий кисейные занавески, приносил дурманящий аромат магнолий. Грехи прошлого вдруг показались ей очень далекими. Она вытянулась на покрывале, почувствовала, как губы ее без причины сложились в улыбку, и закрыла глаза.

Когда Летти проснулась, день уже клонился к вечеру. В комнате было тихо и душно, за окнами солнце отбрасывало резкие косые тени на пол веранды. До нее донеслись приглушенные голоса. Через дымчатую кисею занавески она разглядела мужской силуэт у перил веранды, и сердце у нее в груди вдруг забилось. Потом она узнала тихий, почти робкий голос Рэнни и звонкий голосок Лайонела.

Господи, какая же она ленивая — проспала почти весь день!.. Нельзя поддаваться жалости к самой себе. Ведь она не какая-нибудь изнеженная южная красавица голубых кровей, сразу же опускающая руки и уступающая малейшим своим слабостям. По правде говоря, если не считать некоторого тяжелого осадка, Летти чувствовала себя почти по-прежнему, будто испытания этой ночи никак не касались ее. В конце концов, дело не поправить, если она будет прятаться, зализывать свои раны и жалеть себя саму. Она должна взять себя в руки и продолжить то, ради чего сюда приехала!

Летти знала, что снаружи в спальне ничего нельзя разглядеть из-за кисейных занавесей, но тем не менее оделась в углу, хорошо спрятавшись от чьего-либо взгляда. Она расчесала волосы и уложила их толстым кольцом вокруг головы, чтобы было не так жарко, затем с удовольствием умылась. Вытирая лицо, она посмотрела в зеркало — и не узнала себя. Все-таки ночь, проведенная с мужчиной, не может не сказаться на женщине… Повесив полотняное полотенце, Летти расстегнула манжеты и закатала рукава до локтя. Затем расстегнула две верхние пуговки высокого воротника. Так лучше. Действительно, надо купить хотя бы пару платьев, более подходящих к этому климату.

Рэнни обернулся, когда Летти вышла на веранду. Легкая улыбка осветила его лицо, зажгла огонь в нежной голубизне глаз. Его взгляд на мгновение задержался на белой ямочке на ее горле, он усмехнулся уголком рта и склонил голову:

— Добрый вечер, мисс Летти.

Летти улыбнулась в ответ:

— Добрый вечер, Рэнни. Лайонел сказал мне, что вчера вы плохо себя чувствовали. Надеюсь, вам лучше?

— Намного лучше. А… вам?

Вопрос прозвучал неожиданно резко, как будто он что-то знал о ней или же ответ был очень для него важен. Летти удивленно подняла брови, но потом решила, что ей почудилось, и улыбнулась с демонстративной легкостью.

— Если вы имеете в виду, пришла ли я в себя после поездки, то да.

— Вам лучше было бы взять меня с собой. Улыбка сошла с ее лица, словно солнце спряталось за облако.

— Да, возможно.

«Не стоило напоминать ей об этом, — подумал Рэнсом, — и не надо забывать, что ее улыбки предназначены Рэнни — мужчине с умом ребенка, которым она меня считает».

Чтобы отвлечь ее, он сказал:

— А я думал о том, что вы мне говорили.

— О чем?

— Вы предлагали научить меня писать. Вы не передумали?

— Конечно, нет.