— Разве Салли Энн не заслуживает безопасности — такой, какую она себе сама пожелает?

— То есть выйти замуж за Рэнсома Тайлера и стать для него матерью, как и для собственного сына? По-моему, это было бы ужасной потерей.

Летти больше ничего не сказала, но продолжала задумчиво и внимательно смотреть на Рэнни и женщину в черном, которую он держал в объятиях.

Между тем гости все прибывали. В поисках полковника Уорда приехал мистер Дэниел О'Коннор, сборщик налогов. Ирландский «саквояжник», низенький, полный человек, одежда которого была чересчур яркой и тесноватой для его фигуры, держался с подчеркнутой учтивостью. Он долго извинялся перед тетушкой Эм, заверяя, что меньше всего хотел бы помешать их веселью.

О'Коннора пригласили присоединиться к гостям, хотя, может, и без большого энтузиазма, и предложили выпить лимонада. Он с радостью принял приглашение, скривился, попробовав лимонад, очевидно, ожидая чего-то покрепче, и отвел полковника на несколько минут в сторонку. Покончив с делами, они направились туда, где стояла у перил Летти, обмахивая веером разгоряченное лицо, и она подслушала их разговор.

— А кстати, что здесь делает эта высокая мулатка? — вполголоса обратился к полковнику О'Коннор.

— Кого вы имеете в виду? — спросил Уорд, остановившись, и удивленно посмотрел на него.

— Вон там. Эта брюнетка из Иль-Бревилля.

Он показал на Анжелику, которая в этот момент танцевала в объятиях Мартина Идена. Летти с изумлением уставилась на девушку. Почему О'Коннор решил, что она мулатка? Кожа у Анжелики была густого кремового цвета, волосы иссиня-черные и сильно вьющиеся. Она выглядела несколько экзотично, но Летти сочла это результатом примеси испанской или мексиканской крови — когда-то прямо напротив Накитоша, на границе между Луизианой и Техасом стоял испанский гарнизон. Было вполне очевидно, что Тайлеры хорошо знали Анжелику и принимали ее как дальнюю родственницу семьи Вуазен, их соседей.

— Вы уверены? — Голос полковника ничего не выражал.

— Да, могу дать голову на отсечение! Я ее видел у старика Вуазена не далее как неделю назад. Кстати, шикарный дом, в таком доме я не против пожить несколько недель. — Он подтолкнул локтем своего собеседника.

Уорд нахмурился, но ничего не ответил. Они подошли к Летти, и сборщик налогов был представлен ей. Не успели они сказать друг другу что-либо, кроме краткого приветствия, как подлетел офицер в синем мундире и пригласил Летти на танец. Она не очень сожалела, поскольку не выносила таких людей, как О'Коннор, — грубых, жадных, претенциозных и развязных. Она вспомнила, что именно его Шип недавно привязал к фонарному столбу с табличкой на шее, и подумала, что, возможно, в этом случае у Шипа были основания так поступить. Где-то через час, сославшись на полное изнеможение, Джонни Риден отложил свою гармонику и, нарочито пошатываясь, двинулся к кувшину с лимонадом. Танцоры попадали на стулья, стоявшие вдоль стены, или облокотились на перила, подставляя лица прохладному ветерку. Салли Энн, которая сидела ближе всего к лимонаду, передала Джонни полный стакан, и он, поблагодарив, сделал вид, что еле добрался до стула рядом с креслом-качалкой, где сидела Летти.

— Для человека, погруженного в меланхолию, вы прекрасно играете, заметила она.

— За женщину редкой проницательности! — Он поднял в тосте стакан с лимонадом. — Но даже вам не дано увидеть черных, как ночь, страданий моего сердца, — Отчего же? Я их очень явственно вижу. Мне кажется, они цвета сапожного крема.

— Вы думаете, я прикидываюсь? О, бессердечная! — Он повернулся к Рэнни. — Я взываю к тебе, друг мой. Видел ли ты когда-нибудь более бессердечную женщину?

Рэнни поднял руку, как бы парируя удар.