— Лет?! — В голосе его было шутливое отчаяние.

— Когда ваша кровь перестанет быть такой густой и побежит быстрее.

Издалека донесся глухой рокот грома. Разговор тут же оборвался, все замолкли, прислушиваясь. Рокочущий звук долетал раза два и до этого, но сейчас он казался громче и как будто бы ближе.

Тишину наконец нарушил О'Коннор:

— Да что погода! Я слышал, сегодня днем будут хоронить переселенцев.

— Что еще за переселенцы? — нахмурившись, спросила тетушка Эм.

— Вы не слышали? Мальчишки вчера вечером собирали ежевику в лесу и нашли пожилых мужчину и женщину. Их ограбили и убили. На дороге были следы борьбы, а от места преступления уходили следы колес. Кажется, эти несчастные направлялись в Техас, а может быть, просто проезжали через эти места.

Салли Энн содрогнулась:

— Какой ужас!

— Да, ужас. Человек, совершивший это, — настоящий изверг. Он перерезал женщине горло, а мужчине забрался на спину и крутил голову, пока не сломал шею.

— Мистер О'Коннор, я попрошу вас! — воскликнула тетушка Эм.

— Но не при дамах же, сэр! Пожалуйста, — одновременно с ней с отвращением произнес Мартин.

Джонни побледнел, потом лицо его вдруг стало ярко-красным. Рэнни, если судить по его лицу, не проявил большого интереса к рассказу, но протянул руку и положил ее на плечо друга.

Прервала последовавшее неловкое молчание Салли Энн:

— Кто бы ни вытворял эти ужасные вещи, он становится все наглее. По крайней мере, так кажется.

— Или еще безрассуднее, — добавил Томас. — Люди, которым их преступления несколько раз сходят с рук, в конце концов начинают думать, будто им все позволено.

— Чудовища, — пробормотала тетушка Эм. — Неужели с ними ничего нельзя поделать?

— Все очень запутанно, — сказал полковник, вытерев лоб еще раз. — Мне поручено предотвращать здесь политические волнения, но не вмешиваться в местные дела. Мои офицеры разведки провели несколько расследований преступной деятельности, но у меня нет санкции командования разыскать и уничтожить преступников. Между тем местный шериф считает, что все это — дело армии. Мне кажется, что он просто боится Рыцарей Белой Камелии.

— Вы так думаете? — спросила Летти.

— Может, это так, может, и нет. Но в результате мы все никак не можем выяснить, кто должен этим заниматься, а нападения продолжаются.

— Боже мой, — вздохнула тетушка Эм. — Что же из всего этого выйдет?..

Вдалеке гулко громыхнуло. Порыв ветра потревожил листья на деревьях и пробежал вдоль веранды. Кузнечики застрекотали еще громче, контрапунктом им прозвучало пронзительное кваканье древесной лягушки. Пара голубей на карнизе заворковала печально и безнадежно, потом наступило затишье.

Говорить никому не хотелось; Рэнни отошел от перил веранды и растянулся во весь рост на полу между стульями Летти и своей тетушки. Через несколько секунд он уже мирно спал.

Летти озабоченно взглянула на него. На Рэнни была его очередная выцветшая синяя полотняная рубашка — запас этих рубашек казался неиссякаемым. Мягкий цвет материи подчеркивал бронзовый загар его кожи, но делал еще темнее тени под глазами. Рэнни часто ложился вот так, среди дня, причем мог ненадолго вздремнуть где угодно. Это беспокоило Летти, казалось не совсем нормальным — ведь ложился он обычно рано и должен был бы высыпаться. Летти опасалась, что у этой повышенной потребности в отдыхе те же причины, что и у его головных болей.

Летняя гроза надвигалась с юго-запада и казалась чудом.