— В какой-то степени мамин, — ответила я. — Честно говоря, я ни на кого не похожа.

— Тогда откуда у вас все это? — спросил он.

— Я и сама не раз спрашивала себя об этом, — призналась я, — но до сих пор не нашла ответ.

Время пролетело быстро, и я не заметила, как мы оказались в Лонгмор-Парке. Обнаружив, что машина уже миновала огромные кованые ворота и теперь медленно движется по дубовой аллее, я не поверила, что прошло целых полтора часа с того момента, как мы выехали из города. Я наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть построенный из красного кирпича прекрасный особняк времен королевы Анны, стоявший на вершине небольшого холма, который был окружен террасами, спускавшимися к огромному озеру с серебристым зеркалом воды.

Глава 13

Сейчас мне трудно сказать, каково было мое первое впечатление о Лонгморе, но мне кажется, что, несмотря на великолепие и роскошь, он ошеломил меня своим уютом — это был дом, в котором человеку живется легко и где он может обрести покой и счастье.

Теперь я понимаю, почему Филипп так гордился Лонгмором, почему, когда он водил меня по дому и, особенно, когда показывал комнаты его матери, которые не перестраивались со дня ее смерти, его голос дрожал от еле сдерживаемого волнения. Все говорило о том, что его мать была доброй и отзывчивой женщиной. К тому же она обладала совершенным вкусом — об этом свидетельствовала обстановка ее комнат, выдержанная в едином стиле. Во всем — от картин на стенах до расставленных на полках, расположенных рядом с письменным столом, крохотных фарфоровых статуэток — чувствовалась рука истинного знатока.

— Мои родители были безмерно счастливы вместе, — сказал сэр Филипп. — Вам, конечно, известна история о том, как они умерли?

Я ответила, что нет. Мое внимание привлекли два больших портрета, на которых были изображены его отец и мать. Я увидела, что у Филиппа есть сходство с обоими — если характерные черты своей внешности он унаследовал от Чедлеев, то, как было видно на портрете, красивой формы глаза и чувственная и в то же время твердая линия рта достались ему от матери.

— Пожалуйста, расскажите, — попросила я.

— Мой отец долго болел, — начал сэр Филипп. — Он всю жизнь слишком много работал, так как до того, как стать премьер-министром, он занимал различные посты в правительстве. Он относился к тому типу людей, которые работают на износ. Он был далеко не молод: ведь он воевал еще в Крымскую войну. После ранений ему так и не удалось восстановить свое здоровье. Он почувствовал, что больше не может продолжать работать с максимальной отдачей на благо тех, кто избрал его, и подал в отставку. У него состоялся последний разговор с королем, и потом он с матерью поселился здесь.

Две или три недели они прожили спокойно: все время проводили в саду, счастливые, что находятся в Лонгморе, который всегда считали своим домом и который очень любили. Однажды вечером из Лондона прибыл курьер. Правительство пало! Представители партии умоляли моего отца вернуться. Партия оказалась в отчаянном положении и поэтому страшно нуждалась в отце. Его просили взять на себя обязанности хотя бы советника или консультанта, если он не хочет занимать официальный пост. Он колебался, спрашивая себя, в чем заключается его долг. Мама ужасно беспокоилась, так как понимала, что сил в нем осталось гораздо меньше, чем он сам представлял. Она упрашивала его не ездить. В конце концов они решили, что с ответом можно подождать до утра — было уже довольно поздно. Они предложили курьеру переночевать.

Наутро отец объявил, что, как он решил, его долг — вернуться. Мама пришла в отчаяние — ведь она столько лет ждала его отставки, ждала того момента, когда все дни они будут проводить вместе, когда они окажутся далеко от связанных с его работой беспокойств и тревог.