|
Финансирование более чем скудное, заработная плата невелика. К слову сказать, недостаток финансов меня никогда особенно не трогал, я был настоящим ученым, мне было интересно знание, а не деньги. Но судьба моя сложилась так, что у моей жены обнаружили раковое заболевание. На лечение потребовалась огромная, по нашим меркам, сумма денег, естественно, в валюте. Никто не мог оказать мне помощь, моя дочь вышла замуж, у нее родилось двое внуков, ее муж зарабатывал прилично, но, во‑первых, у него не было требуемой суммы, а во‑вторых, я бы никогда не отнял бы деньги у собственных внуков.
– Вы очень откровенны, профессор, – улыбнулся уголками губ Адам. – У вас располагающая внешность… по крайней мере, у вас глаза честного человека. К тому же, вы первый человек за много месяцев, который интересуется моей персоной. Кстати, зачем? – У меня есть к вам предложение. – Надеюсь, не руки и сердца? – улыбнулся Мазаев. – Нет, это относится к вашей работе. Что же случилось с вами, профессор? Чем все закончилось? – Я собрался выехать за рубеж, зарплаты здесь несравнимы с нашими. Вы не представляете, сколько крови мне это стоило. Моя специфика работы – физик‑ядерщик, когда‑то была в сфере национальных интересов страны. Меня долго не хотели выпускать, нашу службу безопасности мало волновал тот факт, что моя жена отчаянно нуждается в дорогостоящем лечении, особистов интересовало – не выдам ли я какие‑нибудь секреты, которые давно уже перестали быть таковыми. Из‑за повышенного внимания наших спецслужб ко мне и моей скромной персоне, мне пришлось оставить кафедру и университет. Потом, наконец‑то мне разрешили выезд. Состояние моей жены ухудшалось, а я пока ничем не мог ей помочь. Здесь, опять‑таки из‑за моей профессии, я подвергся тщательной проверке со стороны уже ваших спецслужб. Время работало против моей жены и, в конце концов, она умерла. По какой‑то непостижимой, злобной иронии, она умерла в тот самый день, когда мне предложили перспективную должность с хорошим окладом… Надо ли говорить, что после смерти моей жены на какой‑то период жизнь потеряла для меня всякую ценность. Но я смог взять себя в руки. Я отказался от научной практики и выбрал должность преподавателя. – Если не секрет, почему? – Отказался или стал преподавать? – Отказались. – Со смертью Натальи, моей жены, во мне что‑то надломилось, мне показалось, что все мои работы, теории, эксперименты никому не нужны, что это просто сотрясение воздуха. Я утратил цель. Во имя чего мне надо было продолжать работу? – Мазаев пожал плечами. – Теперь я учу людей, в этом есть хоть какой‑то смысл. Мне много не нужно, все накопленные деньги я отсылаю дочери и внукам, а на жизнь мне хватает. – Насколько серьезно вы говорите о том, что утратили цель, профессор? – Адам внимательно посмотрел на него. – Чтобы бы вы сказали, если бы я предложил вам участвовать в совершенно новом проекте, проекте, который будет заниматься видом энергии, совершенно неизвестным современной науке? Чтобы вы сказали насчет того, что я дам вам цель, о которой вы не могли и мечтать? Мазаев скептически посмотрел на Адама: – Вы говорите общими фразами, мистер Фолз, а я привык иметь дело с конкретными вещами. – Хорошо, – невозмутимо ответил Адам, – я перейду к делу. Вы не могли бы взять меня за руку, профессор? И он протянул правую руку над столом. Профессор недоверчиво посмотрел на руку и Адам сказал: – Вы же не боитесь, профессор? Мазаев вложил свою руку в протянутую ладонь. Профессора пронзил мгновенный удар, похожий на удар током. Перед глазами Мазаева, как кадры киноленты в ускоренной перемотке, пронеслись видения и образы далекой планеты: леса, горы, остроконечные шпили Башен, белое кипение энергетических коконов, окутавших Башни. |
