Желания принимать участие в дальнейшей обработке ребенка у меня не было, и как только чистенькая сорочка, любезно презентованная мне Светой, была заправлена в джинсы, я поспешила распрощаться.

* * *

Преодолев на своей «девятке» пару кварталов, я развернулась и поехала обратно. Честно говоря, меня просто загрызла совесть. Не дай бог, наказание, к которому дамочки приговорят мальчугана, не будет соответствовать совершенному проступку и окажется более жестоким.

Ждать пришлось недолго. Вопреки моим мрачным предположениям, юркая фигурка воришки появилась на улице в одиночестве.

«Неужели, заплатив пятьсот долларов, они отпустили его, прочитав лекцию о хорошем поведении?»

Я подъехала к нему и предложила:

— Садись, подвезу?

Мальчишка испугался и хотел было сделать ноги, но затем пришел в себя и замер. Остановилась и я.

— Залезай.

Соблазн покататься был явно велик.

— А вы не повезете меня в милицию?

— Нет.

— Ла-а-адно.

Он забрался на переднее сиденье.

— Тебе куда?

Сашка назвал адрес и, как только мы тронулись с места, забыл обо всем на свете. Вид несущихся машин захватил пацана с головой, и мне пришлось переспрашивать, дабы смысл слов дошел до него.

— Что, поругали и отпустили?!

— Да ну их. Скажу матери, чтобы больше не покупала у них эту дрянь.

Мысли завертелись у меня в голове с чудовищной скоростью.

— Так они тебя знают?

— Еще бы. Каждую неделю порошок приносили. Мать им все деньги отдавала.

— Какой порошок?

— В банках.

Я решила, что эту тему я продолжу наедине с его матерью.

— А что теперь?

— Мамку в больницу положили. Дурой она стала.

Если мать наркоманка, а Катя со Светой перестали поставлять ей зелье потому, что все из нее высосали, то больница — еще не самое плохое продолжение истории.

— Отец у тебя есть?

— Папка с нами не живет. Он каждую неделю приходит, дает мамке деньги. — В десять лет человек уже понимал важность денег.

— Так для чего же ты воровал чужое, раз свое имеется?

— Помочь хотел.

— Как же?

— Я продаю эти игрушки в школе и покупаю фрукты мамке в больницу. Ей фрукты нужны, папка так говорит.

— Значит, твой отец знает, что она в больнице?

— Да, мы вместе ходим, через день. А я каждый день. Принесу яблок и говорю, что папка деньги дал, она верит.

— Ты ведь воровал игрушки не у всех детей подряд?

— А чего они, эти дуры, мою мамку…

Сашка уткнулся в колени и заревел в голос.

Я успокоила его как могла. Последний всхлип выполз из глубины маленького тельца минуты через три после начала концерта.

— Значит, ты воровал игрушки у их детей?

— Да. Она пила порошок, и ей становилось плохо. Мне не нужны деньги, я хочу, чтобы они тоже немного помучились.

— Что? — Фраза никак не могла дойти до меня окончательно. — Ты хотел, чтобы те, кто сделал твоей маме плохо, тоже страдали?

— Ну и что? Я их к себе в дом не звал!

Вот так дела.

— Где находится эта больница?

* * *

Окруженные витым старинным забором, серые здания начала века производили впечатление брошенных на произвол судьбы в старом порту кораблей.

Огромная вывеска на воротах била в глаза всякому сюда входящему: «Тарасовская областная психиатрическая больница».