— Очаровательное создание — моя невеста, — напряженно прозвучал над моим плечиком голос Шердана, или правильно теперь его звать светлостью? — Будущая шаиса Вероника Барас.

На талию скользнула рука, и жених самым собственническим жестом прижал меня к себе.

— Невеста? — Звонкий голосок Камиллы дрожал от негодования.

Судя по гневу, исказившему очаровательное личико, она собиралась сказать много чего еще, преимущественно обо мне. Однако брат, сообразивший, к чему идет дело, дернул девушку в сторону, выговаривая что-то на незнакомом языке.

Я обернулась к жениху, хотя бы взглядом спросить, как вести себя дальше. Вдруг виски пронзили раскаленные иглы боли, и мозг снова взорвался мучительной мигренью, лишающей сознания. Успела лишь закусить губу, чтобы не орать, и потеряла сознание.

Всегда мечтала о таком вот легком балдахине над кроватью. Я голодна, как стая волков. Платье было расстегнуто и приспущено с плеч. Примерно в таком порядке я осознала мир.

— Когда я говорил об избегании ненужных вопросов, то не имел в виду обморок, — чуть насмешливо заявил Шердан с порога, появляясь в покоях через неприметную дверку, но в глазах читалось некоторое беспокойство. — Хотя получилось очень достоверно.

— Ты не уточнил, и я импровизировала, — огрызнулась я мрачно.

— Как чувствуешь себя?

— Восхитительно голодной, — определила я, садясь.

— Распоряжусь подать ужин сюда. — Жених проследил, как с моих плеч сползает платье, которое я едва успела поймать, и вышел прочь.

Впрочем, в одиночестве я не осталась, заглянул обеспокоенный Альгер:

— Шер сказал, что ты очнулась.

— А он не сказал, что я зверски голодна и потому опасна для окружающих?

— Так вот зачем он так рванул на кухню! — улыбнулся маг. — Но учти, придется показаться целителю. Ты не выглядишь изнеженной барышней, падающей в обмороки от дорожной усталости.

— Какому-нибудь местному коновалу? — фыркнула я.

— Вообще-то целитель тут я, — подмигнул парень, разваливаясь в кресле.

Кто-то постучал, и я натянула покрывало до плеч. Но это оказался всего лишь Шердан. Он распахнул дверь, отнял у девушки поднос с едой и захлопнул ногой дверь перед любопытным носом.

— Надо же, светлость — а с подносом.

— Я решил, что мы можем поужинать и в покоях, — невозмутимо ответили мне.

— Знаете, дорогой герцог, вы рискуете остаться голодным.

Плотоядно облизнувшись, я уже покинула кровать и сооружала бутербродище, кутаясь в покрывало и пытаясь при этом не потерять платье. Коварный наряд неумолимо сползал под своим весом.

Шердан заинтересованно понаблюдал за моими попытками не остаться без одежды, но сжалился и принес из смежной комнаты халат. Мужской.

— Благодарю! Отвернитесь хоть, — нашла я в себе силы оторваться от сочного ломтя буженины на хлебе. На Шердана я немного злилась.

Альгер оценил мое нерадужное настроение, соорудил себе бутерброд больше моего и покинул комнату, сославшись на дела бесконечной важности. Герцог отвернулся к окну. А я позволила ткани соскользнуть и накинула халат.

— И как мне теперь обращаться к вам, ваша светлость? — Да, я сама язвительность. — Сколько дней уже мы катим по вашим владениям?

— Два, и не по моим лично. Собственность рода и вопросы наследования в шайсаратах мы тебе еще не объясняли. — Шердан нехотя отвернулся от окна, и я вдруг подумала о зеркальных свойствах стекла.