Открылась новая панель имаджера, опускаясь словно занавес. Плоский дисплей вывел густой ореол пыли и макрочастиц, собранных широким, увеличенным диском.
— Этого не было на гадательном скане Флота, — промолвил Эйген.
Мохл взглянул на своего боевого брата.
— Нет. Это остатки позднего разрушительного события. Гипотеза Зеллика предполагала, что это останки после битвы между значительными силами кифорские изверги и осколком улья-флота тиранидов.
— Тиранидов? — выпалил, словно проклятье, Гаст, — но этих ксеносов-уродцев не видели в этом секторе.
Туркио вгляделся в изображение.
— Улики говорят об обратном.
— Ну, если ты хочешь верить на слово лживой шестеренке.
Рафен обдумал то, что услышал.
— Это объясняет опустошение экосистемы планеты. И молчание флотилии эксплораторов.
— Тогда возникает другой вопрос, кузен, — сказал Нокс, — тираниды все еще там? Корабли улья в момент своего разрушения часто выбрасывают споры в сторону ближайшей планеты с атмосферой. Не верится, что ренегат построил себе нору в зараженном мире.
— Даже Фабий Байл не запихнет голову в яму с огненными скорпионами, — произнес Кейн, — это грозит смертью любому рискнувшему спуститься туда существу, даже чемпиону Губительных Сил.
— Есть только один способ убедиться, — Рафен сошел с места, где стоял, — пусть навигаторы на борту наших кораблей пообщаются с коллегами на "Археохорте". Курс будет рассчитан. Как только ремонт будет завершен, мы прыгнем в систему Дайники.
— Вы правда верите, что ренегат там, сэр? — Кейн озадаченно смотрел на него.
Рафен кивнул:
— Бог-Император показывает нам путь, брат. Мы сразимся с этим чудовищем и заставим его заплатить за то, что он украл у нас.
В ОРУЖЕЙНОМ зале Кровавый Ангел завершил финальный акт ритуала переосвящения.
Он надрезал свою кисть боевым ножом, и пока клетки Ларрамана в кровотоке не сгустились и не запечатали неглубокий порез, окропил своей жизненной влагой золотой череп на казеннике плазменного пистолета.
Вместе с этим дух-машины оружия капитана Ариона успокоился и встал на службу Рафену. Возможно, его заберут у него, когда он вернется на Ваал, если другие решат, что иной старший космодесантник заслужил владеть такой реликвией, но до этого времени сержант даст оружию свободу, которую оно заслужило. Рафен стоял в оружейной, и свет свечей из жира колла мерцал на его силовой броне, которая покоилась в стойке. Он откинул капюшон туники и оглянулся через плечо.
— Ты промахнулся. В этот раз я слышал, как ты появился.
Губы Цериса изогнулись.
— Позволю не согласиться, мой лорд. Вы услышали меня только потому, что в этот раз ваш разум был не затуманен. Вы обрели ясность, к которой стремились.
Неужели в его словах он ощутил какое-то обвинение? Рафен окинул Цериса спокойным взглядом.
— И снова ты пришел что-то мне сказать Церис. Это станет привычкой? Говорю тебе это сейчас, пока мое терпение не иссякло. Мне нужны воины в отделении, которые будут следовать моим приказам и покажут мне свои навыки, а не те, кто таятся и предвосхищают каждый раз мои действия.
— Вы думаете, я занимаюсь этим?
В раздражении Рафен прищурился.
— И еще меньше мне нравятся те, кто умышленно не слышат моих слов.
— Это из-за того, кто ты и что ты сделал. Тебя не должно удивлять то, что за твоим поведением наблюдают, брат-сержант, — мягко произнес Церис, — некоторые говорят, что мой хозяин Мефистон — хранитель врат к душе нашего Ордена. Его внимание захватывает все, что является его частью.
На мгновение воин раздумывал, а не выругаться ли ему, затем фыркнул и отвернулся.
— Говори, зачем пришел, и затем уходи. |