— А ты хотел бы, чтобы мы ничего не делали и разделили судьбу Беслиана?
— Не глупи, — ответил Аджир, — я, не раздумывая ни секунды, могу убить любого сервитора, который попытается прикончить меня.
Эйген, единственный Расчленитель в отсеке, витая в своих мыслях, смотрел на палубу.
— Не получится, если этот сервитор выпустит духа-машины реактора или отправит этот корабль в сокрушающие глубины.
— Он прав, — молвил Туркио, — это не та проблема, которую можно решить болтерным снарядом.
Глаза Аджира вспыхнули, но он придержал язык. Как только Церис присоединился к отделению под командованием Рафена, он уловил напряженные отношения между двумя воинами. Туркио открыто носил на своей щеке клеймо кающегося. Отметину выжгли на его коже в знак того, что он завершил ритуалы очищения. Воин был одним из тех, кто последовал за ложным ангелом Аркио только для того, чтобы позднее осознать обман и вернуться в отчий дом. Второе пятно, видимое только для тех, кто обладал колдовским зрением, окрашивало ауру Туркио — сожаление. Цвет этой эмоции покрывал его всего, хотя лично сам лорд Данте простил прегрешения Кровавых Ангелов, обманутых Аркио, но сам себя Туркио не простил. Аджир, чья аура редко окрашивалась чем-то иным, кроме темно-красного оттенка ярости, кажется, считал своим долгом при каждом случае напоминать Туркио о его статусе кающегося.
Церис раздумывал о том, почему Аджир не видит за клеймом человека. Он ощущал там что-то насчет других Астартес, но это было намного глубже под поверхностью, чем он мог прочитать.
Он откинул этот вопрос в сторону, когда Кейн открыл люк и вышел наружу, позволив войти сержанту Рафену, Ноксу и Гасту. Молодой Кровавый Ангел встал в стороне от входа настороже. Пулуо приказали поступить так же — это казалось благоразумным, учитывая недавние события на борту "Неймоса".
Рафен начал без преамбул.
— Логик Беслиан мертв.
Он рассказал то, что выяснилось в лазарете с медицинским сервитором. Эйген нахмурился.
— Если раб-машина хотел убить его, почему он этого не сделал, когда Туркио принес его в изолятор? У него была такая возможность.
Гаст кивнул.
— Он атаковал только тогда, когда Беслиан очнулся. После того, как он упомянул имя Зеллика.
— Кодовое слово, — произнес Пулуо, — убийцы-гипнотизеры используют ту же самую технику, чтобы активировать исполнителя.
— Тут кое-что другое, — Рафен взглянул на Нокса, — покажи им.
Ветеран Расчленителей показал кровавую тряпку в своей руке и с отвращением, которое искривило его покрытое шрамами лицо, развернул ее, продемонстрировав граненный драгоценный камень, длинную изумрудную слезу, переплетенную превосходными золотыми нитями. Церис смог разглядеть строчку зеленых глифов на поверхности объекта, и что-то в оттенке и в том, как камень отражал свет, немедленно заставило его поднять ментальные барьеры.
— Что это такое? — спросил Нокс.
— Точно от ксеносов, — с полной уверенностью добавил Рафен.
— Этот объект был спрятан в мозжечке медицинского сервитора, — объяснил Гаст, — и провода, что вы видите, были воткнуты в различные участки органического мозга илота.
При виде камня Эйгена передернуло.
— Управляющее устройство?
Рафен кивнул.
— Или что-то подобное.
— Мы знаем, что Инквизиция подозревала Зеллика в торговле предметами чужаков. Вот это и то, что мы видели в музее — подтверждение.
Нокс так держал камень, словно едва сдерживал себя, чтобы не раздавить его в порошок.
Церис подошел ближе. Безделушка притягивала к себе. Ему нужно было взглянуть ближе, разглядеть ее. Стоящий за ним Туркио показал инструменты в своих руках.
— Следы крови на этом инвентаре, командир. |